Ричард Прам - Эволюция красоты. Как дарвиновская теория полового отбора объясняет животный мир – и нас самих

Я же хотел остановиться скорее на биологической и эволюционной истории сексуального поведения человека, связанного с однополым сексом. В частности, я намерен исследовать эволюционные изменения в разнообразии половых влечений и поведении человека в период между расхождением нашей филетической линии с линией шимпанзе и до возникновения современных культурных представлений о сексуальной идентичности (второй этап эволюции, см. рис.). По ходу этих рассуждений, однако, очень важно помнить, что, как и многие действия сексуального характера, не связанные непосредственно с размножением, – поцелуи, ласки, оральный секс и так далее – однополый секс все равно остается сексом [332], даже если он не подразумевает оплодотворения.

Сексуальные предпочтения человека образуют континуум: одни люди всегда вступают исключительно в однополые сексуальные отношения, другие – время от времени или редко, а третьи занимаются сексом только с партнерами противоположного пола. Как и многие прочие сложные формы человеческого поведения, сексуальные предпочтения человека формируются в ходе его развития под влиянием разнообразных вариаций и комбинаций многих генов, которые взаимодействуют друг с другом и со средой. В результате широта и направленность индивидуальных сексуальных предпочтений, влечений и поведенческих реакций очень варьируют. Ответ на вопрос, какое именно место займет каждый индивид в континууме сексуальной изменчивости, будет зависеть и от совокупного эффекта слабых влияний разных генов [333], и от множества социальных, средовых и культурных влияний.

Пожалуй, еще более фундаментальная проблема, связанная с современной научной литературой по эволюции человеческой гомосексуальности, заключается в том, что вся она базируется на исходной посылке, будто в этом есть какая-то эволюционная загадка. Однако, прежде чем начать вникать в современные концепции сексуальной идентичности, нужно учесть, что связь гомосексуальных предпочтений со снижением репродуктивного успеха вовсе не очевидна. В ходе своей эволюции люди стали заниматься сексом чаще, дольше, с б о льшим удовольствием и более разнообразными способами, чем наши предки-обезьяны, и многое в сексуальном поведении человека не служит непосредственно размножению, но тем не менее прекрасно согласуется с репродуктивным успехом. Разве гетеросексуалы, практикующие оральный секс, имеют меньший репродуктивный успех, чем гетеросексуалы, которые этого не делают? Очевидно, что вопрос этот глупый, а значит, о нем даже не стоит задумываться. Однако, когда речь заходит об однополом сексе, выводы зачастую звучат столь же нелепо. Пытаясь найти эволюционное объяснение для культурных категорий, вместо того чтобы изучать эволюционное происхождение и сохранение изменчивости в субъективном восприятии сексуальной привлекательности, авторы многих эволюционных исследований растратили время попусту.

До сих пор большинство теорий эволюции гомосексуального поведения пытались объяснить его происхождение, выдвигая адаптивные решения для предполагаемой потери репродуктивного успеха. Например, широко принята гипотеза, согласно которой особи с гомосексуальными предпочтениями способствуют выживанию и репродуктивному успеху других особей, связанных с ними генетическим родством. Эта гипотеза семейного отбора предполагает, что гомосексуальное поведение сохраняется в популяциях потому, что неразмножающиеся особи с гомосексуальными предпочтениями вносят значительный вклад в заботу о своих младших братьях и сестрах, племянниках и племянницах, кузенах и кузинах и так далее. Поскольку эти «дядюшки-помощники» и «тетушки-помощницы» помогают своим генетическим родственникам, можно допустить, что копии их генов, определяющих гомосексуальные предпочтения, косвенным образом передадутся следующему поколению через других членов семьи.

Проблема с этой гипотезой «дядюшек-помощников» [334]заключается в том, что на самом деле нет никакой явной связи между сексуальным влечением к своему полу и склонностью помогать растить детей своих родственников. К тому же гипотеза семейного отбора никак не может обосновать наиболее бросающийся в глаза факт, требующий эволюционного объяснения, а именно изменчивость полового влечения человека.

Говоря вкратце, нет никаких оснований полагать, что гомосексуальное поведение [335]само по себе каким-либо образом вносит репродуктивный вклад в генетически родственное потомство. По всей вероятности, более прямой путь к такому участию в репродуктивном вкладе семьи мог лежать через эволюцию асексуальных особей , вообще лишенных сексуального поведения, – взять хотя бы рабочих самок у пчел и муравьев. Однако отсутствие полового влечения – это как раз полная противоположность влечению к однополому сексу, которое именно и требуется объяснить. Аргументы, связанные с семейным отбором, не дают ответа [336]на главный вопрос: как эволюционировала и как сохраняется изменчивость самого полового влечения.

Здесь я выдвигаю предположение, что гомосексуальное поведение, как и многие другие сексуальные признаки и формы поведения, которые обсуждались в предыдущих трех главах, могло эволюционировать путем выбора половых партнеров самками за счет механизма расширения их сексуальной автономии и смягчения сексуального конфликта, связанного с оплодотворением и родительской заботой. Согласно этой эстетической гипотезе существование гомосексуального поведения у человека – это еще один эволюционный ответ на сохраняющуюся у всех приматов проблему сексуального принуждения. Хотя я считаю, что все гомосексуальное поведение человека [337]должно было эволюционировать для того, чтобы предоставить женщинам б о льшую автономию и свободу выбора половых партнеров, тем не менее я собираюсь рассмотреть эволюцию гомосексуального поведения женщин и мужчин по отдельности, потому что, как мне представляется, их эволюционные механизмы существенно различаются в деталях.

Для начала мы должны учесть, что социальное и сексуальное поведение приматов в значительной мере зависит от того, представители какого пола при достижении половой зрелости покидают социальную группу, в которой они родились. Переселение взрослеющих особей из родной группы в другие необходимо, чтобы избежать близкородственного скрещивания. Многие виды приматов живут по традиционному для млекопитающих образцу, когда из группы уходят половозрелые самцы, а самки остаются дома, в своей группе. Однако у африканских человекообразных обезьян и некоторых других приматов Старого Света ситуация обратная [338]: в другие группы уходят самки. Расселение самок – это предковое состояние для человека, и оно продолжает существовать во многих культурах и сегодня. Фундаментальным следствием расселения самок является то, что молодые самки человекообразных обезьян отрываются от привычной социальной среды и вынуждены примыкать к чужим социальным группам. Таким образом, им приходится начинать свою сексуальную жизнь в крайне неблагоприятных социальных условиях из-за полного отсутствия какой-либо поддержки в незнакомых группах с устоявшимися социальными связями, где никто не поможет им бороться с сексуальным насилием и социальным устрашением со стороны самцов. Расселяющиеся самки вынуждены заново выстраивать социальные отношения, которые позволят им смягчить разнообразные опасности сексуального принуждения.