Рик Страссман - ДМТ — Молекула духа

Рексу было сорок лет когда он вызвался участвовать в нашем исследовании. Когда он служил в армии, он принял РСР, или ангельскую пыль, думая, что это ТГК, активная составляющая марихуаны. В результате с ним случился психоз, из-за которого он неделю пролежал в психиатрической больнице. Он несколько лет проучился в колледже, но финансовые трудности и отсутствие жилья положили конец его образованию. После развода, произошедшего до того, как ему исполнилось 30, он страдал от депрессии. Несмотря на эти неудачи, в настоящее время его эмоциональное здоровье было крепким, и мы не беспокоились по поводу того, сможет ли он справиться с нашим исследованием.

У Рекса был очень оборванный вид, но его манеры были гораздо мягче, чем могло показаться. Его темные глаза, волосы и усы еще сильнее подчеркивали его бледную кожу. Он был единственным добровольцем, который чаще называл меня «доктор Страссман», чем «Рик». Хотя по профессии он был столяром-поденщиком, он также получил несколько местных наград за литературную деятельность. Он был связан с религией Викка, общиной, жизнь и практики которой были связаны с природой.

Вот какие причины побудили Рекса стать добровольцем: «я хочу исследовать потенциал разума, природу истинной реальности, и реальности, которую мы видим, нашу связь с реальностью и с Богом. Я надеюсь, что, по меньшей мере, смогу лучше узнать себя».

Реакция Рика на его первую дозу ДМТ, не-слепую минимальную дозу, была на удивление сильной, и я знал, что на следующий день ему многое предстоит выдержать. Через пять минут после введения минимальной дозы, он сказал:

Был какой-то гул. Я не мог определить, шел ли он от кондиционера. Потом я неожиданно прочувствовал, что нахожусь в присутствии инопланетянина, или инопланетян, смутно похожих на людей. Их окружали извилистые цвета, создающие контур их фигуры. Основываясь на том, что я читал, я ожидал увидеть лепреконов, но ничего подобного.

Кровать крутилась и шаталась, мне было страшно и неудобно. У меня было сжатие в груди. Потом это чувство превратилось в ощущение присутствия инопланетянина. Я постарался расслабиться и войти с ним в контакт. Казалось, что он гораздо лучше владеет собой, чем я. Его интересовал я и мой страх.

Я с детства помню это ощущение. Когда мне было страшно, я расслаблялся и говорил себе: «самое страшное, что со мной может случиться, это то, что я попаду к Богу».

Я знал, что на следующий день ему предстоит потенциально катастрофическая встреча с существами, которых он только что увидел. Было бы только честно предупредить его, подготовить его наилучшим образом, основываясь на опыте других добровольцев. Тем не менее, мне самому было странно услышать то, как я говорю ему:

«Кажется, что они действительно интересуются вами, людьми, особенно вашими чувствами».

Он постарался ответить спокойно:

Круто .

«Будь готов к тому, что тебя завтра расчленят. Я знаю, что это звучит мрачно, но похоже на то, что завтра тебе предстоит нелегкое испытание».

На следующий день я нервничал с самого утра. Как пройдет сессия Рекса? Мы оба были встревожены его реакцией на одну восьмую той дозы, которую он должен был получить сегодня.

Мы сразу перешли к делу. Он сказал мне: «я думаю, что больше всего боюсь головокружения и тошноты».

Его замечание напомнило мне о тибетской медитации, которую я освоил много лет назад. Этот способ заключался в том, чтобы задавать себе один и тот же вопрос снова и снова: «И это я?». Какой бы ответ ты не давал себе — «мое тело», «моя работа», «мои взаимоотношения» — суть заключалась в том, чтобы постоянно спрашивать «И это я?». Мое тело, разум, личность, мнения, чувства, начали исчезать. Эта медитация настолько огорчила меня, что я выбежал на улицу и меня вырвало.

Я подумал, что нечто похожее может происходить и с Рексом:

«Иногда тошнота и головокружение могут относиться к чему-то, что ты не хочешь признать, чему-то глубокому, но очевидному. С тобой в последние несколько дней происходило что-нибудь важное, о чем ты стараешься не думать?»

«Около шести недель назад я порвал со своей девушкой, а сегодня утром я ей позвонил. Я не уверен в том, что нам стоило разрывать отношения».

Женщины. Отношения. Доверие.

«А что с твоим браком? На что это было похоже?».

«Ей поставили диагноз параноидальная шизофрения. Она была ужасна. Она делала со мной жуткие вещи».

Пришла пора прыжка. Я сказал: «по-своему ты боишься длительных отношений. Для тебя они означают то, что тебя эксплуатирует совершенно безумный человек».

«Да». И он продолжил: «я также боялся физической реакции на вещество, того, что мне станет плохо и я умру от аллергической реакции, которая у меня на него возникла. Я подумал, что то чувство давления в голове и груди значило, что у меня на него аллергия».

Возвращаясь обратно к его эмоциям, а не к символической реакции на них его организма, я сказал Рексу: «вопрос длительных отношений очень важен. Преданность самому себе, а потом преданность отсутствию себя, как только это произойдет. В конечном итоге, это преданность вере в то, что за тобой присмотрят и не будут тебя мучить, когда тебе что-нибудь потребуется».

Мы какое-то время продолжали разговор в этом ключе. Через полчаса Рекс значительно успокоился, хотя у меня сводило живот и кружилась голова. Это было знаком того, что он избавился от своего страха, передав его мне. Я сказал ему, что уже можно начинать. Я немного прогулялся по коридору, ополоснул лицо холодной водой, и почувствовал себя нормально.

В течение первых нескольких минут после инъекции Рекс лежал очень тихо. После записи о том, насколько тихо он лежит, в моем блокноте было написано: «слава Богу».

Через 7 минут на его шее начала выступать крапивница. Лора указала на флакон с антигистаминным средством, которое мы держали под рукой на случай того, если крапивница становилась слишком сильной или если аллергическая реакция распространялась на легкие и доброволец начинал хрипеть. Он действительно был подвержен аллергическим реакциям. Как бы почувствовав наше беспокойство, он вытянул левую руку, и Лора взяла ее в свою.

Через 10 минут Рекс снял повязку с глаз. Он начал рассказывать:

Когда на меня начало накатывать, меня окружили существа, похожие на насекомых. Они явно старались прорваться ко мне. Я постарался отказаться от того, кто я есть, или кем я был на тот момент. Чем больше усилий я прикладывал, тем более демоническими они становились, рассматривая мою душу и мое существо. В конце концов я начал отпускать части себя, потому что я больше не мог удержать себя в целости. В это время я все еще держался за мысль о том, что все есть Бог, а Бог есть любовь, и что я отдавал себя Богу и его любви, потому что мне казалось, что я умираю. Когда я принял свою смерть и растворение в божественной любви, эти инсектоиды начали питаться моим сердцем, пожирая чувства любви и покорности.