Анатолий Вассерман - Самые интересные факты, люди и казусы современной истории, отобранные знатоками

Чтобы разобраться, Шееле стал проводить опыты с различными химическими веществами в сосудах, плотно закрытых со всех сторон.

Воздух тогда считали элементом — однородным веществом, которое никакими силами нельзя расщепить на ещё более простые составные части. Шееле тоже сначала был такого мнения. Но скоро он оказался вынужден его изменить. Часть воздуха, которая исчезала в процессе горения и поддерживала его, экспериментатор назвал «огненным воздухом» (это был кислород). Шееле получил чистый кислород, прокаливая калийную селитру.

Бессребреник Шееле открыто публиковал свои работы в мемуарах стокгольмской академии. При жизни он издал отдельной книгой лишь одно сочинение «Химический трактат о воздухе и огне» в 1777 году. По иронии судьбы он запоздал с публикацией и не смог получить приоритет в открытии кислорода. Независимо от шведского химика кислород с опозданием в два года получил англичанин Джозеф Пристли, но в публикации он опередил шведа.

Шееле открыл и приготовил с десяток органических кислот, а также глицерин. Ему принадлежит честь открытия дубильной, молибденовой, вольфрамовой, кремне-фтористо-водородной кислот, сернистого и мышьяковистого водорода, наконец, знакомого многим нашатырного спирта. Шееле первым разработал способ получения фосфора из костей, выделил и исследовал перманганат калия — всем известную марганцовку, теперь широко применяемую в химических экспериментах и в медицине.

Прусский король Фридрих II предложил учёному должность профессора химии Берлинского университета, но великий химик ответил отказом. Ему это было не нужно. Он прожил на свете всего сорок четыре года, но совершил то, что не удавалось сотням и тысячам до него.

«Как счастлив исследователь, когда находит то, что искал! Как радуется его сердце!» — писал Шееле.

Так будьте счастливы!

Расхожим стало представление об изобретателе как о чудаке: мол, вечно возится с винтиками и болтиками. Изобретать можно где угодно и что угодно! От колеса до парламента — всё это не было дано нам свыше: пришлось изобретать.

Когда я ещё учился на нейрофизиолога, в одном английском медицинском журнале сообщили: английские хирурги разработали новый способ борьбы с патологической полнотой — вырезали два-три метра тонкого кишечника с тем, чтобы уменьшить всасывание углеводов и липидов. Я уже имел некоторую операционную практику — и ужаснулся: операции на брюшной полости очень тяжёлые. Неужели нельзя достигнуть того же другим способом?

Однажды ночью меня осенило: ведь те же вещества всасывают в себя обыкновенные глисты — что, если именно их использовать для ликвидации этого излишка? Через полгода я уже закончил статью «Лечение патологической полноты дозированным заражением ленточными гельминтами».

Традиционные медики приняли мою идею в штыки. В их мозгах глубоко засел штамп враждебности к любым паразитам. Но когда-то кощунственной была даже мысль о том, чтобы приблизить волка к человеку.

А это произошло — и собака служит человеку уже многие тысячелетия. Главное — преодолеть инерцию мышления.

Многие рецензенты не обратили внимания на ту часть моей работы, где говорилось: необходима генная модификация этих гельминтов, чтобы они всасывали именно то, что нужно, и выделяли при этом минимум токсических веществ. Вполне подъёмная задача, учитывая примитивность генома этих сравнительно простых животных.

В Европе за дело не взялись. А в Юго-Восточной Азии — подхватили. Но сделали продукт так, как недавно производители молока с меланином. И через пару десятков лет в ту же Европу — включая нашу страну — из Азии стали поступать капсулы с яйцами гельминтов, но не подготовленных специально, а взятых из природы (понятно, из какой природы). Осложнения, неизбежные при взаимодействии с дикими животными (даже такими мелкими), бросили тень на метод в целом. Идея была опорочена.

Предлагаю специалистам вернуться к моей идее с выведением специальной породы гельминтов для выполнения тех или иных задач, нужных организму. Человек окружил себя высокопородными домашними животными. Он может сделать шаг и дальше — к использованию внутренних «домашних» животных.

Вот вам пример изобретения в необычной сфере как результат выхода за пределы привычного.

А пару лет назад по планете прошла волна тяжелейших пожаров. Особо нашумели пожары в Калифорнии, но во многих других местах, где телерепортёров меньше, горело куда страшнее. Говорят, виновато глобальное потепление. Но человечеству и раньше доводилось сталкиваться с огненными катастрофами: в тайге, на нефтепромыслах…

Чтобы потушить большой пожар, нужны очень мощные средства. Его дробят взрывами на мелкие очаги, предотвращая приток горючего. Его накрывают пенным слоем, изолируя от кислорода. И всё это сложно и не всегда надёжно.

Как-то я задумался: а нельзя ли использовать два в одном? И предложил бомбить такие пожары большими блоками твёрдой углекислоты. Она мгновенно испаряется, порождая ударную волну, сбивает ею пламя и тут же окутывает очаг пожара углекислотным облаком.

Правда, твёрдая углекислота — с температурой -78 °C — очень быстро испаряется. Её не запасёшь на пожарных складах впрок.

Но любой производитель мороженого располагает мощностями для производства сухого льда. Его куски кладут в ящики с мороженым, чтобы лакомство при перевозке не успело растаять. Словом, пожарным есть где получить столько бомб, сколько понадобится для уничтожения любого пожара.

Приведу ещё один медицинский пример. В последнее время стали появляться тревожные факты заражения ВИЧ, гепатитом С и так далее даже при использовании предохранительных средств при половом контакте. Причём некоторые медицинские светила поспешили прокомментировать: дескать, латекс стал настолько тонким, что вирусы проникают сквозь него.

Я диву даюсь! Вирус — не блоха. Он не может прыгать. Он сидит внутри кровяной клетки. А клетка не преодолеет даже самый тонкий латекс.

Дело в другом. Клетка, заражённая вирусом, может перенестись из одного организма в другой при контакте двух микроссадин, микротрещин — в общем, мелких нарушений целостности кожного покрова или слизистых оболочек. Традиционные же средства оставляют открытыми самые травмоопасные места на обширной трущейся поверхности.

Я стал думать над этим и через несколько месяцев пришёл к выводу: вместо традиционной готовой плёнки из латекса, застывшего в стандартной геометрии, нужно использовать аэрозольный латекс. Баллон-распылитель может почти мгновенно покрыть все потенциально соприкасающиеся поверхности тончайшей защитной плёнкой.