Анатолий Вассерман - Самые интересные люди, казусы и факты всемирной истории

С тех пор сделано ещё множество формальных открытий. Так, взаимное расположение предметов точно отображает геометрическая перспектива. А, скажем, Андрей Рублёв написал знаменитую «Троицу» в обратной перспективе - с точки зрения бога, глядящего сквозь икону на молящегося перед нею.

Но в середине девятнадцатого века появился фотоаппарат - ив одночасье обесценил едва ли не все накопленные достижения живописи. Ееометрию пространства не воспроизведёшь точнее бесстрастного объектива. Даже цвет на снимках точно передаётся уже более века.

Человеку незачем конкурировать с машиной. Художники стали отображать не просто видимый мир, а, например, свои впечатления от него: целое направление живописи так и называется импрессионизм - впечатленчество. Или выражать внутренние чувства: экспрессионизм - выраженчество. Форму предметов не копировали, а расчленяли на простейшие компоненты: Пабло Пикассо назвал своё направление поисков «кубизм».

Малевич тоже много экспериментировал. Сумел определить, к чему приведёт избранное им - и многими его коллегами - направление поисков. И отобразил на полотне конечную точку маршрута.

Предостережение помогло. Многие, кто вослед Малевичу искал супрематизма -верховенства - формы над содержанием, переключились на качественно иные направления развития. Тот же Пикассо вскоре ушёл от кубизма: теперь выделяемые им изначальные элементы видимых форм были хотя и просты, но взяты из природы, а не геометрии.

В неровных контурах и бесчисленных красочных слоях «Чёрного квадрата» знаток истории послефотографической живописи может разглядеть сотни картин, уже написанных выдающимися экспериментаторами, и многие тысячи ещё не созданных проб и неизбежных при этом ошибок. Этот намёк на целую эпоху - главная суть и ценность работы, созданной вроде бы только для своих.

Вторую Мировую называют Войной Моторов. Но моторы не рождаются и не лечатся сами собою. Результаты войны изрядно зависели от работников, создающих технику на заводах и ремонтирующих её в полевых условиях.

Немцы в расчёте на традиционно высокое мастерство создали непревзойдённую ремонтную службу. Даже система учёта потерь техники исходила из того, что танк остаётся на балансе, пока цела хотя бы табличка с заводским номером: остальное к ней прикрутят и приварят в мастерской.

Зато СССР несравненно лучше отладил серийное производство - в расчёте на неопытных рабочих.

Великий конструктор артиллерии Василий Гаврилович Грабин с началом войны радикально изменил устройство своих пушек - устранил едва ли не все технологические операции, требующие высокого индивидуального мастерства. В результате горьковский завод имени Сталина увеличил выпуск в восемнадцать раз: одних трёхдюймовок ЗиС-три там за войну выпустили сотню тысяч.

Тридцатьчетвёрка военных лет явно грубее первых образцов. Щели в люках моторного отделения так выросли, что немецкие пехотинцы ухитрялись, пропустив танк над собой и прыгнув на него сзади, без особого труда заливать туда бензин прямо из канистры. Немалая часть броневых деталей - прежде всего башня - из катаной стала литой: пришлось заметно нарастить толщину (и, значит, вес), чтобы сохранить прежнюю снарядостойкость. Разве что воздушный и масляный фильтр усовершенствовались - и то лишь потому, что изначальные варианты были вовсе неработоспособны.

До войны наша боевая техника рассчитывалась на неторопливый выпуск и тщательный ремонт. Едва ли не вся продукция военных лет по служебным характеристикам похуже. Зато её стало несравненно больше, чем у немцев. Мы их завалили - вопреки расхожему мнению - не трупами бойцов, а техникой.

Боевые потери в Красной Армии всего на десятую долю больше, чем в Вермахте и его союзниках. Вдобавок советские лагеря для военнопленных - в отличие от немецких -соответствовали международным нормам. Мы не мстили за массовую гибель наших пленных от голода, болезней и непосильного труда. Основная часть захваченных нами врагов вернулась домой. Поэтому суммарные потери наших военнослужащих чуть ли не наполовину выше вражеских.

А вот британские и американские торговые моряки довольно долго заваливали врага своими телами. Средства борьбы с германскими подводными лодками и самолётами сформировались лишь через пару лет после начала полномасштабной войны. До того «волчьи стаи» гросс-адмирала Карла Дёница и «кондоры» рейхсмаршала Германа Гёринга охотились за транспортами почти беспрепятственно. Американцы ответили индустриальным способом. Уже к концу тысяча девятьсот сорок второго от закладки до спуска на воду транспортного судна серии Liberty проходило всего шесть недель. Восемнадцать верфей с тысячами субподрядчиков выпускали в день по три транспортника или танкера. Немцы не успевали их топить.

Вторая Мировая знаменовала разрыв со старинной ремесленной традицией бережного отношения к вещам. Сейчас старый подход бытует разве что в самых нищих уголках планеты, где ручная работа ремонтников всё ещё дёшева.

Зато та же война ярко проявила роль умелого человека.

Легендарную линию Мажино - лучшую в мире систему укреплений - германская пехота прошла насквозь за двое суток практически без потерь. Немцы ещё к концу Первой Мировой выработали технологию прорыва таких систем.

Советская армия перед войной имела больше техники, чем германская. Но её не умели быстро и массированно перебрасывать на направление удара, и предвоенные запасы погибли по частям. Только через пару лет боёв войска научились маневрировать. Тогда и стали регулярны наши успехи.

Британцы в Северной Африке потратили около года (и сменили троих командующих), чтобы научиться не отступать перед Роммелем, имея трёхкратный перевес в силах на направлении немецкого удара - хотя обычно такой перевес достаточен для успешного наступления.

Моряки союзников геройствовали не самоубийственно: в конвоях была система спасения экипажей. Спасали и сбитых над морем лётчиков. Легенды о самурайском духе, воспринятые без анализа, помешали японцам создать нечто подобное. В битве при атолле Полпути (Midway) в июне тысяча девятьсот сорок второго утонули сотни лучших пилотов с первоклассным боевым опытом. Япония в дальнейшем так и не возродила мощь своей авиации.

В мирное время ценность человека не столь очевидна. О ней можно судить скорее по косвенным признакам. Так, анекдот с ключевой фразой «Этих детей отмывать будем или новых сделаем?» мог появиться, только когда десяток родов в одной семье из общепринятой нормы стал редчайшим исключением - идея производства людей «с запасом» теперь воспринимается как антигуманная. Нынешние успехи медицины в поддержании жизнедеятельности - и даже активности - тяжелейших инвалидов и безнадёжных больных наглядно показывают не только совершенство науки, но и общепринятую веру в необходимость любых затрат ради каждой жизни.