Сергей Тараненко - Наполовину мертвый кот, или Чем нам грозят нанотехнологии
- Название:Наполовину мертвый кот, или Чем нам грозят нанотехнологии
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:БИНОМ. Лаборатория знаний
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9963-1516-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Тараненко - Наполовину мертвый кот, или Чем нам грозят нанотехнологии краткое содержание
В книге в легкой и непринужденной форме рассказывается о совсем непростых и серьезных вещах — о рисках нанотехнологий. Серая слизь и боевые нанороботы — вот всё, что знает рядовой потребитель об угрозах, связанных с нанотехнологиями. Но это лишь капля в море.
Велик разрыв между миром «нано» и миром «макро», поэтому понять характер угроз, исходящих от этого мира, очень сложно. Но именно от этого понимания зависит, насколько человек сможет овладеть нанотехнологиями, научиться безопасно обращаться с наноматериалами, контролировать распространение нанопродуктов, не допускать использования результатов научно-технического прогресса во вред себе и окружающей среде.
Возрастные ограничения: 18+
Наполовину мертвый кот, или Чем нам грозят нанотехнологии - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:

Рутины — это то, что мы делаем по привычке, считая, что «так и надо», не задумываясь. Нобелевский лауреат по экономике Фридрих Хайек [120] Фридрих Август фон Хайек — австрийский экономист и философ, представитель новой австрийской школы, сторонник либеральной экономики и свободного рынка, лауреат Нобелевской премии по экономике (1974).
сформулировал гипотезу, что значительная, быть может большая часть, наших знаний нами не сформулирована, не находится в одном месте. Просто каждый на своем месте знает то, что он делает. Знания рассредоточены. Очевидно (хоть этого Хайек не утверждал, он не разделял взглядов экономистов, последователей институциональной теории), что эти рассредоточенные знания и есть те самые многочисленные рутины, которые мы не замечаем.
Но эти рутины технологически не независимы. Поменяв технологии, часто необходимо поменять и их. Их смена, наряду со сменой экономических институтов, и означает смену технологического уклада, той смены, которую нам обещают нанотехнологии.
Изменения, ожидаемые как результат нанотехнологий, должны носить системный характер. Это означает глобальную смену рутин.
Но позвольте! Мы к ним привыкли. Оно наше второе «я» — именно поэтому мы их и не замечаем. Мы привыкли к своим профессиональным обязанностям, мы привыкли к тем бытовым и иным возможностям, которые имеем. И все это поменять?
Очевидно, что быстрая смена рутин будет сталкиваться с повсеместным, может быть даже неосознанным, сопротивлением. Просто нам многое вдруг станет не нравиться, мы это не будем поддерживать, а наши «смыслы» будут утрачиваться.
Конечно, такое происходило и раньше. Весь XX и начало XXI в. были горазды на такое. Люди постарше испытали все это на себе. Но ожидаемые последствия, вызванные нанотехнологической революцией, возможно, будут несопоставимы. И «давление» рутин на попытки изменений будет несопоставимо большими.
Но наши рутины будут не только препятствовать технологическому развитию. Они, не находя опоры, повисая в воздухе — ведь рутины, это правильное поведение, а правильным оно быть перестало, — будут разрушать нас, превращая в упрямых противников или бесхребетных соглашателей, не имеющих собственных убеждений.
Вот почему к НБИК-технологиям была добавлена буква «С» [121] Напомним, это аббревиатура совокупности конвергентных технологий: нано, био, инфо, когно и социо.
. Человек должен не только принять нанотехнологии как источник изменения базовых основ его образа жизни, он должен научиться конструктивно с ними уживаться, сделать их частью себя.
Сложность такой задачи можно продемонстрировать уже приведенными во введении примерами: неолитической революцией, когда свободный и гордый человек-охотник перешел к оседлому образу жизни и земледелию, и промышленной революцией, когда появились эти странные, быть может дьявольские, машины, разделившие труд на отдельные бессмысленные операции, подобные осколкам разбитого зеркала. Нас ждет что-то подобное. Только оно все еще «за горизонтом» нашего видения. И все страхи и преимущества нано нами еще не осознаны, не пережиты. Быть может, мы и слов то нужных пока не придумали.
Ясно наверняка следующее.
Во-первых, риски нано рассыпятся как картинки в калейдоскопе — каждому своя. Наши возможности приспособиться к этому быстро меняющемуся миру индивидуальны. Адаптационные механизмы человечество уже вырабатывает. Японцы, например, придумали концепцию второго шанса. Человек после 40 лет кардинально меняет род занятий, профессию. Он заново учится, как учился в юности. Он, возможно, не просто учится, а меняет систему представлений. И проще это сделать, если новый род деятельности никак не связан с предыдущим — чтобы стереотипы не мешали. Альберт Эйнштейн как-то заметил, что жизненный опыт — это те предубеждения, которые мы приобретаем в первые 18 лет жизни. Возможно, он был не прав. В середине жизни нам придется приобретать новые.
Во-вторых, темп технологических изменений настолько высок, что от этого не увернуться почти никому. Это затронет всех и каждого. Если раньше пусть и революционные изменения происходили так, что жизнь отдельного человека протекала в почти неизменных условиях, то сегодня это не так. Китайское проклятие «Чтоб тебе жить в эпоху перемен!» кажется наивным — изменения как волны будут накатывать одно за одним.
И наши рутины придется менять, возможно, не один раз в течение жизни человека. Помните, нам опрометчиво обещали долгую жизнь? (См. главу 4.) Если это сбудется — то наверняка!
А рутины нужны, ведь это наше несистематизированное знание, наши навыки, наши умения. И они уже не постоянны, не рутинны. Может, действительно, придумать для них новое слово?
Гуманитарные технологии, неизбежно меняющиеся с изменением технологического уклада, включают в себя и институты.
Институты можно представить как некие правила, определяющие модели поведения. В частности, институты — хотя и не только — выражаются через право. Мы знаем институт семьи и брака, институт частной собственности, институт охраны здоровья и множество других. Они как структура, как скелет, держат нашу цивилизацию. Поменяйте институты, и цивилизация будет иной. Нельзя безболезненно менять институты. Институт банковского процента не сочетается с шариатским правом.
Но, как мы хорошо знаем, институты не являются чем-то принципиально неизменным. Они историчны. И не прав футуролог Фукуяма, пообещавший нам конец истории [122] Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / пер. с англ. М. Б. Левина. М.: ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. 588, [4] с. (Philosophy).
. Столь принципиальная смена технологического уклада, который, как ожидается, генерируют нанотехнологии, приведет к смене множества институтов, и мы сегодня не знаем — каких. Конечно, на этот счет есть и теории, и спекуляции — разнообразные «-измы». Но у авторов нет уверенности в единственности и справедливости того или иного «-изма», пусть даже в каждом из них много разумного, а может быть именно потому, что разумное по ним рассеяно, как золотой песок по различным приискам. Да и сами «-измы» могут оказаться тем стереотипом, от которого придется отказаться.
Внимательный читатель может заметить, что институты современности испытывают серьезные изменения и вне связи с нанотехнологиями, с теми или иными технологическими изменениями. Вот, например, институт семьи и брака. При чем тут нанотехнологии, когда англиканская церковь разрешила однополые браки? Связь мейнстрима технологического развития с этим не очевидна.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: