Михаил Кречмар - Полосатая кошка, пятнистая кошка

Прошло много времени — звери тогда были долговечны, — и несчастные жертвы научились избегать леопарда и эфиопа. Мало-помалу они все покинули пустыню. Пример подал жираф, который отличался особенно длинными ногами. Шли они, шли, пока не дошли до большого леса, где могли скрыться под тенью деревьев и кустарников. Опять протекло немало времени. От неравномерно ложившихся теней жираф, прятавшийся под деревьями, сделался пятнистым, зебра сделалась полосатой, а лось и косуля потемнели, и на спине у них образовалась волнистая серая линия, напоминавшая древесную кору. По обонянию или слуху можно было определить, что они недалеко, но разглядеть их в лесу не удавалось. Им жилось хорошо, а леопард с эфиопом рыскали по пустыне и недоумевали, куда исчезли их завтраки и обеды. Наконец голод довёл их до того, что они стали есть крыс, жуков и кроликов, но у них от этого разболелись животы.

(Это мудрый павиан, самый мудрый из зверей Южной Африки. Я нарисовал его со статуи , которую выдумал из своей головы, и написал его имя на поясе, на плече и на скамейке, где он сидит. Написал я это особенными значками, потому что он так необыкновенно мудр. Я хотел бы раскрасить этот рисунок, но мне не позволили. На голове у павиана нечто вроде зонтика: это его грива.)

Однажды они повстречали мудрого павиана, самого мудрого из зверей Южной Африки. Леопард спросил его:

— Скажи, куда девалась вся дичь?

Павиан только кивнул головой, но

он знал.

Тогда эфиоп в свою очередь спросил павиана:

— Не можешь ли ты сообщить мне, где нынешнее пребывание первобытной фауны здешних мест?

Смысл был тот же, но эфиопы всегда выражались вычурно, особенно взрослые.

Павиан кивнул головой. Он-то знал! Наконец он ответил:

— Все они убежали в другие места. Мой совет, леопард, беги и ты отсюда как можно скорее.

Эфиоп заметил:

— Всё это очень хорошо, но я желал бы знать, куда выселилась первобытная фауна?

Павиан ответил:

— Первобытная фауна отправилась искать первобытную флору, так как пора было позаботиться о перемене. Мой совет тебе, эфиоп, также поскорее позаботиться о перемене.

Леопард с эфиопом были озадачены. Они тотчас же отправились на поиски первобытной флоры и через много дней добрели до высокого тенистого леса.

— Что это значит, — сказал леопард, — здесь темно, а между тем видны какие-то светлые полоски и пятна?

— Не знаю, — ответил эфиоп. — Это, вероятно, первобытная растительность. Послушай, я чую жирафа, я его слышу, но не вижу.

— Вот удивительно! — воскликнул леопард. — Должно быть, мы ничего не видим потому, что после яркого света сразу попали в тень. Я чую зебру, я её слышу, но не вижу.

— Погоди немного, — сказал эфиоп. — Мы давно уже на них не охотились. Может быть, мы забыли, как они выглядят.

— Вздор! — возразил леопард. — Я отлично помню этих зверей, в особенности их мозговые косточки. Жираф ростом около семнадцати футов и золотисто-рыжий с головы до пят. А зебра ростом около четырёх с половиною футов и серо-бурого цвета с головы до пят.

— Гм! — сказал эфиоп, рассматривая густую листву первобытной флоры. — Они должны здесь выделяться, как спелые бананы.

Тем не менее жираф и зебра не выделялись на тёмной зелени. Леопард с эфиопом рыскали весь день и хотя чуяли и слышали зверей, но не видели ни одного из них.

— Подождём, пока стемнеет, — предложил леопард, когда стало смеркаться. — Такая охота днём просто позор.

Они дождались наступления ночи. Вдруг леопард услышал поблизости какое-то сопение. При слабом мерцании звёзд он ничего не мог различить, но всё-таки вскочил и кинулся вперёд. Невидимое существо имело запах зебры и на ощупь было похоже на зебру, а когда он повалил его, то брыкнулось, как зебра, но всё-таки он не мог его различить. Поэтому он сказал:

— Лежи спокойно, странное создание! Я просижу на твоей шее до утра, так как мне хочется раскрыть загадку.

В это время он услышал какую-то свалку, ворчание и треск, и эфиоп крикнул ему:

— Я поймал зверя, но не знаю какого. У него запах жирафа, брыкается он, как жираф, но очертаний его не видно.

— Не выпускай его, — сказал леопард. — Сядь и сиди на нём до утра, как я. Их всё равно не разглядишь.

Они сидели каждый на своей добыче, пока не рассвело. Тогда леопард спросил:

— Что, брат, у тебя поймалось?

Эфиоп почесал затылок и сказал:

— Если бы этот зверь был золотисто-рыжий с головы до пят, то я, не сомневаясь, назвал бы его жирафом. Но он весь покрыт коричневыми пятнами. А у тебя что?

Леопард тоже почесал затылок и ответил:

— Если бы мой зверь был нежного серо-бурого цвета, то я сказал бы, что это зебра: но он весь испещрён чёрными и красными полосами. Что ты с собою сделала, зебра? Знаешь ли ты, что в пустыне я тебя увидел бы за десять вёрст?

— Да, — ответила зебра, — но здесь ведь не пустыня. Ты теперь видишь меня?

— Вижу, но вчера целый день не мог разглядеть. Отчего это?

— Вот выпустите нас, и мы вам объясним, — сказала зебра.

Они отпустили зебру и жирафа. Зебра подбежала к мелкорослому терновнику, сквозь который солнечный свет пробивался полосами, а жираф спрятался под высоким деревом, где тень от листьев ложилась пятнами.

— Теперь смотрите, — одновременно крикнули зебра и жираф. — Вы хотите знать, как это бывает? Раз-два-три! Где же ваш завтрак?

Леопард смотрел, и эфиоп смотрел, но они видели только полосатые и пятнистые тени в лесу, но никаких признаков зебры или жирафа. Те успели убежать и скрыться в тенистом лесу.

— Ха-ха! — воскликнул эфиоп. — Да это штука, достойная подражания. Намотай себе на ус, леопард, а то ты здесь в темноте выделяешься, как кусок мыла в корзине угля.

— Хо-хо! — гаркнул леопард. — А я тебе скажу, что ты здесь, в темноте, выделяешься, как горчичник на спине угольщика.

— Ну, нечего ругаться, этим сыт не будешь, — заявил эфиоп. — Ясно, что мы не подходим к здешней обстановке. Я думаю последовать совету павиана. Он сказал мне, чтобы я позаботился о перемене. Так как у меня ничего нет, кроме кожи, то я её и переменю.

— Переменишь? — спросил леопард в сильнейшем недоумении.

— Ну да. Мне нужно, чтобы она была иссиня-чёрная. Тогда удобно будет прятаться в пещерах и за деревьями.

Сказано — сделано. Леопард недоумевал ещё больше, так как ему в первый раз приходилось видеть, чтобы человек менял кожу.

— А я-то как же буду? — жалобно спросил он, когда эфиоп вдел последний палец в свою новенькую блестящую чёрную кожу.

— Последуй тоже совету павиана. Сделайся пятнистым наподобие жирафа.

— Зачем?

— Ты подумай только, до чего это выгодно. А может быть, ты предпочитаешь полосы, как у зебры? И зебра и жираф очень довольны своими новыми узорами.