Михаил Кречмар - Полосатая кошка, пятнистая кошка

Косули группами по три четыре животных (так у автора. — М. К. ) „поплыли“ по снежному морю в поисках оттаявших южняков и скальных выходов, пятнистые олени сбились в плотные группы на южных склонах и старались никуда не передвигаться.

…Кабанам хуже всего. Абсолютный неурожай кедрового ореха, желудей и маньчжурского ореха не позволил зверю набрать достаточное количество жира, а тут ещё глубокий снег с настом, который даже кабаньим пятачкам стал „не по зубам“.

…Почти километровый подъём, и никаких следов копытных, только под самым верхом, где снега немного меньше, ещё издали вижу глубокую борозду в снегу. Леопард! След вчерашний, но хорошо сохранившийся для промера пятки. Делаю первый снимок.

Идя по снегу, понимаю, что хищнику так же несладко, как и копытным. Пройдя несколько метров по насту, он проваливается в снег и дальше идёт уже как ледокол. На снегу видны даже следы усов от торчащей из-под снега морды зверя. Замер следа показывает шесть сантиметров и два миллиметра; дальше цепочка следов выходит на крутой южный склон со скальной грядой, тянущейся километра три на юго-запад.

Присев на скалу, решаю передохнуть и сделать несколько фотоснимков, но внимание привлекает пара ворон, стремительно спикировавших метрах в двухстах на склон. По опыту я знаю, что такое поведение птиц может быть вызвано обнаружением животных. Пройдя по скале около ста метров, слышу шум от взлетевшего фазана, и это ещё больше укрепляет моё чувство, что там впереди, за скалой, звери. Сняв лыжи, осторожно протискиваюсь между камнями и вижу склон, полностью оттаявший от снега. В самой верхней его части, как изваяние, стоит леопард.

На фоне голубого неба он сам кажется голубым. Кончик его толстенного хвоста нервно подрагивает. Зверь, вероятнее всего увидев меня, легко спрыгивает с камня и аккуратно идёт по границе между отвесной скалой и бортиком снега, стараясь лишний раз не мочить лапы в снегу. Вот это удача! Третий случай визуального обнаружения хищника за учёт!

Достав бинокль, фокусирую взгляд на том месте, где только что стоял зверь. Но вместо одного вижу двух! Совершенно одинаковые, они идут от меня по краю скалы. Судорожно делаю несколько снимков, понимая, что с моим штатным объективом будет видна только „цифра“. Ещё раз навожу фотоаппарат и в объективе вижу почему-то уже трёх леопардов! Хватаю бинокль. Хищники появляются из-за скалы — раз, два, два, два… ТРИ! Нет, так не бывает! Совершенно одинаковые по размеру, они спускаются в снежный распадок. И я понимаю, что есть шанс увидеть и, возможно, снять всю компанию на снегу. Только бы успеть пробежать четыреста метров до следующей скалы. Бросаю лыжи и несусь по следам леопардов. По пути отмечаю, что они идут не след в след.

Вот и заветная скала. Внизу, на чистом снежном поле, метрах в трёхстах от меня, вижу ползущих по снегу зверей. Два идут друг за другом, а третий чуть в стороне, и не по следам, а своей тропой. Ещё раз отмечаю, как тяжело передвигаться хищникам. Из-под снега видны мордочка и кончик хвоста, каждый шаг даётся с трудом.

Смотрю постановку хвостов. Провис хвоста или его особая постановка может говорить о состоянии этих зверей и возможной леопардовой свадьбе. Но хвосты у всей троицы примерно одинаково болтаются в такт их судорожным провалам в снег…

Что же могло трёх взрослых зверей свести в одно место? Возможно, течка самки, и тогда есть шанс, что на хребте Барсовом скоро появится ещё один выводок барсов — так местные жители называют леопарда.

Возможно, это распавшийся ранее выводок с двумя молодыми самцами и самкой, сплочённые сложными снежными условиями и возможностью более эффективной охоты».

На снегу следы леопарда…

Этот эпизод весьма красноречиво говорит и об экстремально трудных условиях, в которых оказываются зимой дальневосточные леопарды безо всякого деструктивного вмешательства человека. Если сравнивать климат в тех районах, откуда «пошед корень» леопардова рода, и погодные «катаклизмы», с которыми зверю приходится сталкиваться в уссурийской тайге, то создаётся впечатление, что пятнистый красавец появился здесь неким «божьим попущением». И мы, люди, пытаемся это попущение исправить…

…и он сам — собственной персоной.

Способов спасти дальневосточного леопарда придумано невероятное количество. Если бы я начал перечислять здесь только те, о которых мне довелось слышать за время работы в транснациональной экологической корпорации, то книга разрастётся вдвое. Но тогда это будет уже другое произведение…

Тем не менее не удержусь, чтобы не поведать о некоторых особо удачных идеях. Не так давно некий международный фонд выпустил компьютерную игру «Спасти леопарда». Пошаговая стратегия типа «Дюны», только несколько мутировавшая — будто Буратино, которого изуродовали кислотные дожди… Изюминка состоит в том, что игрокам при старте необходимо выбрать для себя один из предлагаемых образов, причём последние списаны с самих функционеров фонда — с настоящими фотографиями, именами и фамилиями…

Николай Агапов — один из самых бескомпромиссных защитников восточносибирского (дальневосточного) леопарда, фото М. Кречмара

Другой эпизод был связан с многократно муссировавшейся темой нехватки пищи у леопарда. Однажды едем мы на машине, и один из коллег вдруг видит на обочине коз. И не просто коз, а какое-то разросшееся козье семейство — три мамаши штук на семь козлят. Водитель останавливает машину, начинает прицениваться… Нет, не к молоку, а к этим самым козлятам. Оставшуюся часть дороги мы едем молча, но наутро он выступает с идеей закупить по Приморью дешёвых коз и выпустить их в местах обитания особо охраняемого хищника — для улучшения пищевого баланса.

Ещё один, особо замысловатый, способ установления леопардового «парадиза» в южном Приморье заключался в следующем. Корейская сосна, именуемая в просторечии корейским кедром, является источником пищи для огромного количества таёжных животных. Сегодня на большей части территории обитания леопарда вместо кедрачей произрастают значительно уступающие им в продуктивности дубняки. В этом утверждении, правда, содержатся как минимум два лукавства: во-первых, никто не выдвинул серьёзных аргументов в пользу утверждения, что лиственные леса менее богаты живностью, нежели хвойные (а многие исследователи утверждают обратное); а во-вторых, ни один историк флоры не доказал, что кедрачи росли на месте сегодняшних дубняков. В любом случае, план «экологов» подразумевал высадку саженцев кедровой сосны в местах, где её сейчас нет. А так как на месте будущих кедров растут дубы, то последние надлежит вырубить. Но поскольку старые деревья проектируется уничтожить уже сейчас (естественно, силами лесопромышленных компаний, имеющих некую экологическую сертификацию от неких фондов), а новые то ли вырастут, то ли нет, а если и вырастут, то только через пятьдесят лет, становится ясно, кто же именно получит выгоду от такой схемы.