Джон Робинсон - Масоны: Рожденные в крови

Католическая церковь, яростно боровшаяся за лидерство в среде средневековых феодалов, стремилась не замечать происходившие перемены, диктовавшие ей отказ от претензий на былое верховенство. Всякое посягательство на материальные интересы Церкви рассматривалось ею как ересь, как самое гнусное преступление в подлунном мире. Еретик заслуживал только смерти, причем самой мучительной и позорной.

Одни борцы против Церкви бежали в леса, другие создавали свои братства и общества. Организация изгоев-тамплиеров обладала большим опытом сношений с хитроумными политиками Византии, была знакома с тайнами ритуальных убийств, совершаемых фанатиками-мусульманами, сталкивалась с коварством исламских правителей, с которыми ее представители сражались то на ратном поле, то за столом переговоров, и тактика секретных операций масонов была доведена до совершенства. Церковь отвечала на неповиновение жестокими репрессиями, что с каждым новым столетием лишь множило ряды ее непримиримых противников.

Шесть веков минуло после разгрома рыцарей-тамплиеров, но они оставили наследников, объединившихся в таком широком братском союзе, какого еще не знала история. Эпизод с пытками рыцарей-крестоносцев, дикий бунт крестьян под руководством Тайлера и раскрытие забытых тайн масонства сложились в связную историю о самом успешном тайном сообществе из всех, когда-либо действовавших на Земле.

В 1347 г. за тысячу с лишним миль от Лондона орды татаро-монголов осадили укрепленную генуэзскую торговую факторию в Крыму. Внезапно ряды штурмующих стала косить какая-то неизвестная страшно заразная болезнь. Наверное, тут впервые и зародилась идея бактериологической войны, потому что монголы стали катапультировать за стены осажденной крепости трупы умерших от этой заразной болезни людей и животных.

Несколько месяцев спустя в Мессину на Сицилии из осажденной крепости прибыли генуэзские галеры, за которыми тянулся целый шлейф из умерших на веслах и выброшенных в море гребцов. Власти запретили корабельщикам сходить на берег, но те нарушили запрет, и «черная смерть» начала свое шествие по Европе. На континент она сошла вместе с корабельными крысами в портах Неаполя и Марселя. Из Италии чума перебралась в Швейцарию и Восточную Европу, где сомкнулась с волной эпидемии, прошедшей через Францию и Германию. В Англию зараза проникла через порт Дорсет. За два года чума скосила от 35 до 40 процентов жителей Европы и Британских островов.

Как всегда и всюду, развитию эпидемии способствовал ослабленный иммунитет населения, вызванный если не голодом, то плохим питанием. Сказались и неблагоприятные климатические условия: затяжные зимы и холодное дождливое лето повсеместно нарушили порядок полевых работ. Все летнее время 1315–1318 гг. шли проливные дожди. С неурожаем пришел голод. Местами еще удавалось что-то собрать с полей, и это позволяло людям какое-то время продержаться. Но в 1340 г. урожая практически не было. Наступило самое страшное время, когда вымирали целые графства.

Даже в благоприятные годы большинство населения страдало от недоедания. Основу его рациона составляли зерновые культуры, позволить себе мясную и молочную пищу могли очень немногие. Мясной рацион могла бы пополнить дичь, но охота оставалась привилегией лордов. Охота в господских лесах на оленя или даже зайца наказывалась поркой, а порой и смертью.

Первыми жертвами «черной смерти» становились дети моложе десяти-одиннадцати лет с неокрепшей иммунной системой и старики, чье здоровье с годами становилось слабее. Конечно, умирали десятки тысяч людей всех возрастов, но дети и старики шли во главе трагической статистики. Население активного трудового возраста также неумолимо сокращалось.

Под названием «черная смерть» скрывалась не одна болезнь, а целых три, и разносчиком всех трех были блохи. Болезнетворные бациллы поселялись в желудке насекомого. Когда блоха кусала свою жертву, которой чаще всего оказывалась крыса, бациллы проникали в кровь животного и заражали его. Когда крысы передохли, блохи переселились на других животных и на человека.

Чаще всего болезнь поражала лимфатические узлы, и тогда на человеческом теле, главным образом в паху и под мышками, появлялись ужасные вздутия и нарывы, так называемые бубоны, от которых и пошло название «бубонная чума». А «черной смертью» болезнь именовали из-за черных пятен, которыми покрывался умирающий. Язык тоже делался черным. Смерть наступала обычно на третий день.

Другая форма чумы, септическая, развивалась как болезнь крови, и человек погибал неделей позже. Самая заразная форма, быстрее остальных сводившая в могилу, была связана с поражением горла и легких, которые быстро воспалялись; больной харкал кровью, его терзали зловонная рвота и жуткие боли.

Никаких научных знаний об истоках и признаках этих заболеваний, о переносчиках заразы в те времена еще не было. Это порождало нелепые толки и слухи, и самым распространенным было убеждение, что чума — это наказание Божье. Находились отчаявшиеся, что кляли Господа за ниспосланное несчастье, и французский король Филипп IV предпринял шаги, чтобы пресекать богохульников, которые могли прогневить Всевышнего еще больше. Появились законы, карающие всякое кощунство жестоким наказанием. За первый случай такого преступления у человека отрезали нижнюю губу; за второй он лишался верхней; в третий раз ему вырывали язык.

То там, то здесь появлялись люди, громогласно кающиеся в грехах, которые описывались ими самими довольно неопределенно, но которые наверняка прогневили Бога так, что Он решил извести род человеческий. Эти грехи можно было искупить только тяжкими страданиями. Самобичевание, применявшееся и до этого в качестве меры покаяния, теперь превратилось в групповое истязание и самоистязание: толпы людей, бродивших по городским улицам под предводительством священников, до крови хлестали себя и друг друга узловатыми веревками и кнутами с металлическими гирьками. Многие носили тяжелые кресты на спинах и терновые венцы на головах.

Другие же осуществляли самые дикие затеи и предавались разнузданным оргиям. Они считали, что, если уж близится конец света, нужно вкусить все мыслимые удовольствия. Третьи обращали свои взоры и надежды к Сатане, раз Господь оставил народ Своею милостью.

Как это часто случалось в Средние века, в ряде мест в несчастье винили единственных проживавших рядом иноверцев — евреев. Хотя те умирали от чумы наравне со всеми, их обвиняли в том, что они хотят извести всех христиан, для чего отравляют колодцы и насылают страшную болезнь посредством тайных обрядов и заклинаний. Кровавые еврейские погромы захлестнули Францию, Австрию и больше всего — Германию, как это уже бывало в периоды подготовки Крестовых походов. В Страсбурге живьем сожгли двести евреев. В одном городке на Рейне всех евреев перебили, закатали в бочки и пустили вниз по реке. Евреи немецкого городка Эслинген, пережившие уже один погром, решили, что для них самих наступил конец света, и собрались в синагоге. Они сами подожгли здание и сгорели вместе с ним. Избежавших гибели евреев изгоняли из собственных домов, и те разбредались по свету, разнося свою культуру, а часто и эпидемию чумы. В Польше тоже были еврейские погромы, но они происходили местами, и в целом Польша оказалась безопаснее Германии. Немецкие евреи хлынули туда. Они пришли со своим немецким языком, который стал впоследствии самым распространенным еврейским диалектом — идиш. Так появилась польская община евреев-ашкенази.