Мейер Фридман - Десять величайших открытий в истории медицины

После издания «Таблиц» и до 1543 года Везалий не написал ничего особо выдающегося. Он продолжал вскрывать трупы и учить студентов в Падуе, недолгое время работал в Болонье. К двадцати девяти годам — к моменту издания трактата «О строении тела» [3] A. Vesalius, De humani corporis fabrica, libri septem. (Basel: Jounnis Oporini, 1543). — молодой ученый уже пользовался уважением в Италии, Париже и Брюсселе как анатом, с невероятным умением производящий вскрытие человеческого тела.

В 1544 году, через год после выхода своего знаменитого труда, Везалий оставляет Падуанский университет и становится одним из придворных врачей императора Карла V. Некоторые историки медицины выражали удивление по поводу столь резкого прекращения научной карьеры Везалия, пытаясь понять причины такого поворота в его судьбе. Однако, как мы уже отмечали, амбициозный и весьма прагматичный Везалий всегда стремился служить при императорском дворе. Никто и никогда не замечал за ним чрезмерной преданности какому-либо университету или медицинской школе. Человеку, готовому вырывать полуодетые трупы темной ночью на кладбище из пасти голодных собак, способному спокойно, хладнокровно проводить вивисекцию, несмотря на душераздирающие вопли животных, подобная щепетильность была несвойственна.

Мы уже упоминали, что в 1544 году Везалий женился на Анне ван Хамме из Брюсселя, и на следующий год она подарила ему дочь, также Анну. О жене и дочери его больше ничего не известно, за исключением того, что обе они вышли замуж через год после смерти великого анатома. Есть подозрения, что отношения супругов не отличались особой нежностью.

Итак, всю жизнь обуревавшее Везалия стремление поступить на службу врачом при императорском дворе наконец осуществилось. После этого он полностью прекратил занятия наукой. Тем не менее в Европе его по-прежнему почитали как одного из самых выдающихся врачей того времени. В 1559 году, когда король Франции Генрих II был тяжело ранен на рыцарском турнире, Везалия вызвали из Брюсселя в Париж. Генрих II (чье имя вспоминают главным образом в связи с его невероятно обворожительной фавориткой Дианой де Пуатье и со столь же невероятно мужественной и коварной супругой Екатериной Медичи) получил удар в голову и глаз обломком копья, пробившим его шлем. До приезда Везалия врачи Генриха не смогли точно установить, насколько глубоко в голову вошли обломки древка. Они взяли вторую часть копья и с силой вбивали ее в отрубленные головы четырех преступников, казненных накануне. После этого врачи вскрывали каждую голову, чтобы определить, затронут ли мозг. Этот удивительный эксперимент не принес никакой пользы.

Осмотрев раненого короля, Везалий сразу все понял и объявил, что рана смертельна. Несмотря на неоднократные кровопускания и клизмы, левая часть тела короля оставалась парализованной, тогда как правую сотрясали конвульсии. Через десять дней он умер. Везалий присутствовал на вскрытии, показавшем тяжелое повреждение мозга и субдуральную гематому с правой стороны черепа.

В 1562 году, когда после серьезной травмы тяжело заболел наследный принц Испании дон Карлос и король Филипп II поручил Везалию наблюдать за работой пяти врачей, уже лечивших принца, это стало еще одним подтверждением признания его авторитета.

Дон Карлос — низкорослый, жестокий и упрямый — с первых дней жизни создавал проблемы своему отцу Филиппу II. Он родился с зубами и, будучи младенцем, так яростно жевал соски кормилицы, что ее истерзанная грудь воспалилась. В двенадцатилетнем возрасте он получал удовольствие от жизни, заживо поджаривая животных и соблазняя хорошеньких девушек.

Именно второе увлечение и стало причиной травмы. Принцу тогда было восемнадцать лет. Поджидая гулявшую в саду дочку сторожа (в которую принц был безумно влюблен), он так стремительно побежал вниз по лестнице ей навстречу, что споткнулся и упал, перекувырнувшись, при этом сильно ударившись головой о ручку двери внизу у лестницы. Принц довольно скоро пришел в себя, но три придворных врача нашли у него сзади на шее рану размером с ноготь. Рану тщательно обработали различными мазями и настоями. По обычаям того времени были сделаны несколько кровопусканий и клизм.

Возможно, повязки, наложенные на рану, не были стерильными, и она загноилась. У принца началась сильная лихорадка. Встревоженный Филипп II отправил на помощь трем врачам, уже пользовавшим дона Карлоса, двух своих лейб-медиков. Затем, поскольку состояние сына продолжало ухудшаться, он послал за Везалием.

Шесть врачей провели пятьдесят совещаний, длившихся от двух до четырех часов, на десяти из которых присутствовал сам король. Он терпеливо слушал, как каждый эскулап высказывал свое мнение и предлагал свой метод лечения. Но в течение апреля и мая, несмотря на эти консилиумы, дону Карлосу становилось все хуже.

Тем временем в Толедо три тысячи испанцев, раздевшись до пояса, хлестали друг друга плетьми, надеясь, что это бичевание спасет жизнь принцу, а жители Алькалы (города, где боролся со смертью дон Карлос) принесли забальзамированный труп фра Диего, монаха-францисканца, умершего несколько веков назад, к постели лежавшего без сознания принца и уложили рядом с ним.

Однако улучшения не последовало, никакого медицинского чуда не произошло. Но время шло, и принц потихоньку начал поправляться. Его воспаленное лицо, изуродованное кровотечениями и нагноениями, постепенно приняло нормальный вид. Через три месяца после несчастного случая он даже смог присутствовать на бое быков.

Филипп II всегда считал, что исцелением сына обязан чудодейственной мумии фра Диего. В 1568 году он способствовал причислению монаха к лику святых. При всем своем желании мы не можем утверждать, что Филипп II был прав. Но мы можем быть уверены, что все опасные осложнения, последовавшие за простым ушибом дона Карлоса, имели ятрогенное происхождение, то есть были связаны с ошибками в действиях лечивших принца врачей.

Участие в двух медицинских консилиумах у одра особ королевского происхождения — это единственные упоминаемые в исторических источниках свидетельства деятельности Везалия во время его придворной службы, если не считать написанного им «Послания о китайском корне» (оно было издано его младшим братом в 1546 году), второго издания «О строении тела» в 1555 году и датированных 1561 годом комментариев («Examen») к «анатомическим наблюдениям» его бывшего ученика Фаллопия. Ни одно из этих сочинений не представляло результатов новых исследований. И опять-таки нам остается только гадать, почему после написания книги «О строении человеческого тела», чье содержание практически дало начало современной научной медицине, этот молодой, двадцатидевятилетний, мужчина вообще прекратил заниматься научными или медицинскими исследованиями.