В. Злыгостев - Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную

После сражения при Уюр [40] «Р. Уир в Казахстане (юго-западнее г. Актюбинск)» (Золотая орда в источниках. Т. 3. С. 227). По карте р. Уил, там же. , Субэдэй распорядился разбить бивак, привести в порядок все, что можно назвать материальной частью, и главное — передохнуть и людям, и животным. Вторжение в Дешт-и-Кипчак началось ранней весной, а события на Уюре произошли на закате лета. За эти месяцы было пройдено несколько тысяч километров, выдержано три победных сражения, преодолены горы и пески, ну а степь… степь не кончалась никогда. Она была вокруг и всегда, бесконечная, как море. Кстати, о море. Субэдэю доложили, что немного южнее его нынешней ставки, в пяти, а может, пятнадцати переходах, раскинулось море. От стратегической разведки Чингисхана, которому верно служили некоторые купцы, Субэдэй знал об этом море и, возможно, предполагал, что оно «последнее». И вот оказывается оно совсем близко, рукой подать, а добраться, если не до него, то до реки Джаих было приказом Великого каана, после чего Субэдэй и Тохучар, «примучивая» все местное население, должны были, осваивая таким путем земли, возвращаться на восток, по пути пройдя по границе с могущественной мусульманской Империей хорезмшахов.

Грозные монгольские тумены, воспользовавшись передышкой, данной им полководцем, как мирные кочевники-скотоводы, но огражденные со всех сторон недремлющими дозорами, медленно продвигались на юго-запад. Субэдэй анализировал всю прошедшую победную кампанию и рассматривал планы по разгрому и нейтрализации своих новых противников и врагов в близлежащих землях, а также «зачистке» оставшихся где-то в тылу и нетронутых немногочисленных уже меркитских стойбищ. В это же время на соединение с Субэдэем выдвинулся Джучи, сын Чингисхана, с которым было еще несколько тысяч воинов; становилось очевидным, что руководство дальнейшими боевыми действиями перейдет к царевичу. Но Субэдэй знал и другое — командовать за царевича придется ему. И отвечать в случае неудачи тоже ему.

Прибывший в ставку монгольского войска царевич Джучи автоматически стал руководителем дальнейших боевых действий вследствие своего происхождения и как будущий владетель этих вновь завоевываемых земель. Как полководец он не был дилетантом, имея в своем послужном списке победные походы и выигранные сражения. Царственный отец, широким жестом передал во владение Джучи все уже захваченные земли к западу от Монголии в Дешт-и-Кипчак и Сибири и все земли, которые предстояло занять в том направлении далее. Кроме того, Чингисханом на Джучи в 1216 году было возложено усмирение некоторых взбунтовавшихся родов туматов и киргизов, что он уже сделал до соединения с Субэдэем и Тохучаром. Тот факт, что в прикаспийских степях появились одновременно и монгольские полководцы высоких рангов, и старший сын Великого каана, как и присутствие здесь значительных сил монгольского войска свидетельствует о не случайном их нахождении в столь отдаленном от Коренной орды месте. Джучи уже считал себя хозяином этих земель, и эти степи ему нравились, тем более что достойных противников восточнее реки Джаих у него уже не было. Субэдэй позаботился об этом, разгромив меркитов, нагнав страха на кимаков, канглов и огузов, а при Уюр сразившись с кипчаками.

Надо полагать, что отношения между Субэдэем и Джучи складывались ровные, оба выполняли наказ Чингисхана об исключении между военачальниками разладов и раздоров. Это подтверждает и то, что захваченный в плен сын Куду — Мэргэн [41] Хултухан-мерген (Груссе Р. Чингисхан. Покоритель вселенной. М.: Молодая гвардия, 2008. С. 129). , находившийся до времени в лагере монголов, не был казней Субэдэем, а по просьбе Джучи, который проникся к нему симпатией, так как «этот меркит слыл отличным стрелком», оставлен в живых до окончательного решения Чингисхана. Забегая вперед, чтобы не возвращаться к этому вопросу, надо сказать, Мэргэна монгольский владыка, несмотря на заступничество царевича, не пощадил, «и последний меркитский князь погиб» [3, с. 129].

Кроме того, Субэдэй в отношениях с Джучи был корректен: он видел лично для себя перспективы войны в Дешт-и-Кипчак, и понимал, что когда Джучи будет властелином этой земли, его заслуги как военачальника не будут забыты. Субэдэй проявлял гибкость в отношениях с чингисидами как истинный царедворец, и довери тельные отношения между ними впоследствии перешли к детям Джучи, и в первую очередь к Бату. С Тохучаром у Субэдэя, видимо, также сложилось взаимопонимание: в недалеком будущем во время «среднеазиа тского погрома» они также будут «работать» в связке. Чувство локтя, которое присутствовало между триадой Субэдэй — Джучи — Тохучар, позволило им производить разведку в сторону Джаиха на запад и север, где их ждали не ослабленные монгольским давлением племена — их ждали воины, не запуганные бесперспективностью борьбы с Чингисовой ордой, которые по своим боевым качествам не уступали завоевателям. Это были кипчаки, в том числе саксины, а также башкиры и булгары. Война с ними обещала быть долгой и кровопролитной. Так оно, в сущности, и произошло.

Начав воевать с монголами, элита кипчакской (половецкой) знати уготовила себе участь меркитских вождей, а простые кочевники, став вначале рабами пришельцев и частично ими уничтоженные, впоследствии ассимилировали их в своей среде, передав язык, обычаи и став с ними одним целым. Затеяв войну с кипчаками, Чингисхан и его полководцы не задумывались о том, что через два-три поколения потомки завоевателей сольются с коренным населением, если так можно сказать о кочевниках в составе улуса Джучи. А тогда, в 1216–1217 годах, началась война с мобильными и маневренными, как сами монголы, степными племенами. Эта война, растянувшаяся на четверть века, преследовала еще и цель упреждающего удара, «то что путь от Онона до Дона равен пути от Дона до Онона, Чингисхан понимал прекрасно» [34, с. 113].

Ранней осенью 1216 года монгольское войско, рассредоточившись в приуральско-каспийской степи на достаточное количество отдельных отрядов, начало планомерную облаву — охоту на всех, кто им мог попасться из населения этой, в общем-то, достаточно пустынной части Дешт-и-Кипчак. Всех, кого они встречали, ждала печальная участь. Эта практика террора была направлена против новых соседей монголов с целью их устрашения и запугивания. И она дала свои результаты. О каком-либо организованном сопротивлении захватчикам источники молчат. Рассеянным, гонимым на запад меркитам путь туда отныне был закрыт, и им пришлось теперь уходить назад на восток, в Приаралье, т. е. сунуть голову в петлю, установленную Субэдэем.