Ребекка Склут - Бессмертная жизнь Генриетты Лакс

В какой-то момент Гай произнес: «А теперь позвольте показать вам бутыль, в которой мы вырастили огромное количество раковых клеток». С этими словами он взял чистую стеклянную колбу объемом в пинту [0,47 л], полную клеток Генриетты, и начал крутить ее в руках, объясняя, что его лаборатория пользовалась этими клетками для поиска возможностей остановить рак. «Вполне вероятно, что с помощью подобных фундаментальных исследований мы научимся разрушать или полностью уничтожать раковые клетки», — заявил Джордж.

Гай рассылал клетки Генриетты всем ученым, кто мог бы использовать их для исследований рака. В то время живые клетки еще не отправляли почтой — обычная практика в наши дни, — и поэтому Гай отправлял их самолетом, они находились в пробирке с несколькими каплями питательной среды — вполне достаточно, чтобы поддерживать жизнь клеток в течение небольшого промежутка времени. Порой пилоты или стюарды засовывали пробирки в карманы рубашки, чтобы поддерживать у клеток температуру тела, как в инкубаторе. Если клеткам приходилось путешествовать в багажном отсеке, Гай засовывал их в отверстия, вырезанные в блоках льда, чтобы избежать перегрева, после чего упаковывал этот лед в картонные коробки с опилками для поглощения воды. Как только груз бывал готов к отправке, Гай предупреждал получателей, что клетки вот-вот «дадут метастазы» в их городе. Получатели встречали груз и в темпе возвращались в свои лаборатории. Если все проходило нормально, клетки выживали; в противном случае Гай упаковывал следующую партию и повторял попытку.

Гай отправлял груз с клетками HeLa исследователям в Техас, в Индию, в Нью-Йорк, в Амстердам и во многие другие места. Те исследователи, в свою очередь, делились клетками с другими и так далее. Клетки Генриетты путешествовали по горам Чили в седельных сумках вьючных мулов. Гай летал то в одну, то в другую лабораторию, демонстрируя свою технику выращивания клеток и помогая создавать новые лаборатории, и всегда клал в нагрудный карман пробирки с клетками Генриетты. Если же ученые сами приезжали в лабораторию Гая, чтобы научиться его технике, он давал им с собой флакон или два с клетками HeLa. В письмах Гай и некоторые из его коллег стали называть эти клетки «драгоценными малютками».

Открытие клеток HeLa стало благословением для исследователей. Ибо клетки Генриетты позволили им проводить эксперименты, которые было невозможно провести с участием человека. Клетки HeLa разрезали на части и бесконечно обрабатывали токсинами, облучали и заражали разными инфекциями. Их бомбардировали лекарствами в надежде обнаружить то, что убивало бы злокачественные клетки и оставляло в живых здоровые. Ученые исследовали, как подавляется иммунитет и как развивается рак, вводя клетки HeLa крысам с ослабленной иммунной системой, — у крыс развивались злокачественные опухоли, очень схожие с опухолями Генриетты. Не страшно, если клетки погибали во время эксперимента, — ученые могли попросту воспользоваться запасами непрерывно растущих клеток HeLa и начать все заново.

Однако, несмотря на шквал новых исследований и на широкое распространение HeLa, никто не слышал новых историй о рождении удивительной линии клеток HeLa и их способности остановить рак. Во время единственной телепередачи со своим участием Гай не упомянул ни имени Генриетты, ни названия ее клеток, так что широкой публике не было ничего известно о HeLa. Но даже если бы и было известно, это вряд ли привлекло бы широкое внимание.

На протяжении десятилетий в прессе то и дело появлялись сообщения о культуре клеток, призванной спасти мир от болезней и сделать человека бессмертным. Однако к 1951 году обыватели уже не покупались на подобные истории, для широкой публики культура клеток стала не столько выдающимся достижением в области медицины, сколько чем-то из области ужасов научной фантастики.

Это началось 17 января 1912 года, когда Алексис Каррель — французский хирург из Института медицинских исследований Рокфеллера — вырастил «бессмертное» цыплячье сердце.

К тому времени ученые уже более двадцати лет пытались выращивать живые клетки, однако образцы всегда погибали. Многие исследователи утверждали, что поддерживать жизнь тканей вне тела невозможно. Каррель решил доказать их неправоту. К тридцати девяти годам он изобрел технику сшивания кровяных сосудов и успешно применял ее для проведения коронарного шунтирования. Кроме того, он разработал методы трансплантации органов. Он надеялся когда-нибудь выращивать в лаборатории органы и наполнять громадные хранилища легкими, печенью, почками и тканями, которые можно было бы отправлять для трансплантации по почте. В качестве первого шага Каррель попытался культивировать кусочек ткани сердца цыпленка. К всеобщему изумлению, эта ткань росла. И продолжала сокращаться, как если бы она по-прежнему находилась в теле цыпленка.

Спустя несколько месяцев Каррель получил Нобелевскую премию за разработанную им технику сшивания кровеносных сосудов и за свой вклад в трансплантацию органов и внезапно стал знаменитым. Премия не имела никакого отношения к опытам с цыплячьим сердцем, однако посвященные ей статьи сопоставляли бессмертные клетки цыплячьего сердца с работой Карреля в области трансплантологии. Вдруг это стало выглядеть так, будто он изобрел источник молодости. По всему миру появились похожие заголовки:

НОВОЕ ЧУДО КАРРЕЛЯ ПОМОЖЕТ ПРЕДОТВРАТИТЬ СТАРОСТЬ!

УЧЕНЫЕ ВЫРАЩИВАЮТ БЕССМЕРТНОЕ ЦЫПЛЯЧЬЕ СЕРДЦЕ…

СМЕРТЬ, ВОЗМОЖНО, НЕ НЕИЗБЕЖНА

Ученые утверждали, что клетки цыплячьего сердца, выращенные Каррелем, были одним из важнейших достижений XX века, ибо эта культура клеток поможет раскрыть все тайны, начиная от приема пищи и секса вплоть до «музыки Баха, поэм Мильтона [и] гениальности Микеланджело». Каррель превратился в ученого-мессию. Журналы называли созданную им питательную среду «элексиром молодости» и провозглашали, что купание в ней может даровать человеку вечную жизнь.

Однако Карреля не интересовало бессмертие для масс. Он был последователем евгеники: трансплантация органов и продление жизни представлялись ему способами сберечь то, что он считал «высшей белой расой», которую, как он полагал, загрязнило и испортило неинтеллектуальное и низшее человеческое «поголовье», а именно бедные, необразованные и цветные. Он мечтал о бесконечной жизни для тех, кого он считал достойными, и о смерти или насильственной стерилизации для всех остальных. Он даже восхвалял гитлеровскую армию за «энергичные меры», предпринятые ею в данном направлении.

Эксцентричность Карреля подпитывала восторженное отношение СМИ к его работе. Француз крепкого сложения, с быстрой речью, обладатель разноцветных глаз — один был карий, другой голубой — Каррель редко выходил на улицу без хирургической шапочки. Он ошибочно считал, что свет может убить культуры клеток, поэтому его лаборатория напоминала негатив фотографии собрания ку-клукс-клана: лаборанты ходили в длинных черных халатах, надев на голову черные капюшоны с крохотными прорезями для глаз. Они сидели на черных сиденьях за черными столами в лишенных теней комнатах, в которых полы, потолки и стены были выкрашены черной краской. Единственным источником света служили маленькие, запыленные световые окна в потолке.