Татьяна Иванова - Москва в жизни и творчестве М. Ю. Лермонтова

Тетрадь завершается тремя поэмами: «Демон», «Олег», «Два брата». Каждая выражает одну из тем юношеской лирики Лермонтова.

В «Олеге» – жажда деятельности, тоска по борьбе:

Первый очерк «Демона» непосредственно следует за «Молитвой». Он без заглавия. Написан быстрым нервным почерком, как пишут, когда, наконец, выливается то, что давно накопилось, но никак не могло найти себе выражения.

так начинается поэма.

Мрачный демон лирического стихотворения предшествующей тетради превратился в печального духа изгнания. Он летает над грешной землей и тоскует, как тоскуют люди. Этот образ изгнанника небес – ответ на лирическое обращение поэта к богу:

Наконец, в поэме «Два брата» – земные радости, человеческие страсти. Поэма набело переписана Лермонтовым, а на полях, почерком взрослого человека, отчетливо выведено: «Contre la morale» [48] Против морали. .

Воспитателю Лермонтова кажется, что мальчик перестал быть благонравным. Он вышел из круга предначертанных понятий и отправился в самостоятельные поиски истины.

На Малой Молчановке, между двумя большими пятиэтажными домами, приютился маленький деревянный домик с мезонином [49] Дом № 2 по М. Молчановке. . В этом доме в начале 30-х годов жила гвардии поручица Арсеньева с внуком – студентом Лермонтовым. Арсеньева переехала сюда весной 1830 года, когда Лермонтов ушел из пансиона.

На улицу выходило девять окон; два окна слева и дверь направо пристроены позднее. Вход в дом при Лермонтове был со двора, как это часто можно встретить в старых особняках. В доме было семь комнат: пять внизу, две в мезонине [50] При Лермонтове дом со двора, как и с улицы, был одноэтажный; антресоли надстроены позднее. Направо был низенький кривой заборчик, а в глубине двора – флигель и конюшня, только не каменные, как теперь, а деревянные. Эти сведения о доме, где жил Лермонтов, сообщил мне П. В. Сытин. – Т. И. . Через окно со двора еще теперь можно разглядеть шаткую узкую лестницу с тонкими ветхими перильцами. По этой лестнице взбегал к себе в мезонин студент Лермонтов.

В самом ближайшем соседстве жили его друзья Лопухины [51] Дом № 11/2 по Б. Молчановке. Декоративный облик дома не сохранился. Сведения о доме Лопухиных сообщил мне покойный Н. П. Чулков. – Т. И. и Поливановы [52] Дом № 8 по Б. Молчановке. Декоративный облик дома не сохранился. Сведения о доме Поливановых сообщил мне Б. С. Земенков. – Т. И. .

Лопухины приходились Арсеньевой сродни, и Лермонтов был в доме как свой.

Семья была большая. Сын Алексей – ровесник Лермонтова.

В толпе огромной дворни выделялся величественный и мрачный арап. Его звали Ахил.

Старшую Лопухину, Марию Александровну, Лермонтов, вместе с Александрой Михайловной Верещагиной, называл «наперстницами» своих «юношеских мечтаний», он ничего не скрывал от них. Младшая, Варенька, – любовь поэта.

Алексей Лопухин, студент Московского университета – близкий друг Лермонтова. В комнате Алексея юноши проводили вместе целые вечера, засиживаясь далеко за полночь.

Однажды поздно вечером сидели над трудной задачей, которую не мог решить даже Лермонтов. Заснув над задачей, Лермонтов увидел сон. К нему будто бы явился его легендарный испанский предок Лерма и объяснил ему, как решить задачу. Проснувшись, Лермонтов нарисовал на стене его портрет. Портрет оказался очень похож на самого художника. Когда Лермонтов уехал в Петербург, портрет был уничтожен во время ремонта. Алексей и другие члены семьи были очень огорчены. Чтобы утешить их, Лермонтов написал такой же на холсте маслом и прислал в Москву Лопухиным.

С Марией Александровной и с Алексеем он переписывался. В этих письмах он иногда подписывался «Ваш Лерма» и свою фамилию часто писал через «а» – «Лермантов», производя ее от имени своего легендарного предка. Так же писала свою фамилию и его мать. Под стихами в ее альбоме подпись: «Marie de Lermantoff» [53] Мария Лермантова. .

На Большой Молчановке, ближе к Арбатской площади, на противоположной стороне от дома Лопухиных, жили Поливановы. Поливанов – тайный советник, один из московских тузов.

У Поливановых Лермонтов мог слышать рассказы о подвигах их родственника героя Отечественной войны 1812 года знаменитого партизана Дениса Давыдова. Не исключена возможность, что он и встречался с ним.

Семья Поливановых, как и семья Лопухиных, тоже была не маленькая. Между Лермонтовым и старшим сыном Поливановых Николаем были очень близкие, дружеские отношения. Лермонтов поверял ему свои самые интимные, сердечные дела. «Протяни руку и думай, что она встречает мою», – пишет он другу летом 1831 года.

Отец Поливанова был недоволен дружбой сына с кружком Лермонтова. С точки зрения старой дворянской Москвы эти юноши были заражены «вредным вольнодумством».

23 марта 1831 года Лермонтов поздно засиделся у Поливанова. Вместе со своим другом он тревожился за последствия, которые могла иметь для него одна студенческая история.

На нравственно-политическом отделении читал лекции профессор Малов, человек тупой и невежественный, грубо обращавшийся со студентами. Они решили прогнать его из аудитории. На подмогу пришли товарищи с других отделений. После первой грубости профессора начался крик, свист. Студенты гурьбой проводили Малова через университетский двор и выбросили на улицу его калоши.

Университетское начальство поступило очень тактично. Оно представило царю дело законченным и тем спасло студентов. Николай I, по своему обыкновению, мог усмотреть здесь бунт или заговор, и студентам за ребяческую шалость грозила тюрьма.

Зачинщики, среди которых был Герцен, отбывали наказание в карцере, куда их посадило пансионское начальство и куда товарищи приносили им тайком угощенье. Лермонтов, который тоже принимал участие в «маловской истории», ждал для себя строгого наказания, вплоть до ссылки. Ночью 23 марта 1831 года в комнате своего друга, во флигеле дома Поливановых на Молчановке, он писал: