Хал Хеллман - Великие противостояния в науке. Десять самых захватывающих диспутов

Между тем подрастал сын Луиса и Мэри Ричард. Независимый, как и отец, он не собирался всю жизнь провести в тени своих родителей и сначала отправился в другом направлении, Некоторое время он использовал свои навыки натуралиста в управлении компанией по организации сафари.

Но во время путешествий его заинтересовал другой район — Кооби Фора в Кении, далеко на Запад от Олдувайского ущелья, но в пределах Великой Рифтовой Долины. И тогда, имея еще меньше достижений, чем отец, — он никогда не учился в колледже, — Ричард собрал команду и сделал самые разные находки, но на тот момент среди них не было ничего примечательного.

Однако в 1972 году, в последний год жизни Луиса, Ричард преподнес ему великое открытие: превосходный череп, один из самых хорошо сохранившихся из всех, что когда-либо были обнаружены. Черепная коробка была больше, чем у других окаменелостей, и не отличалась заметными надбровными дугами, как прежние находки. Луис сиял: его детище компания Hominid Gang снова заявила о себе. Кроме того, нашлись убедительные доказательства того, во что давно верил Луис, — что настоящий предок человека, с большим мозгом, жил в Африке более двух миллионов лет назад. После некоторой начальной путаницы с возрастом черепа он был установлен в 1,9 миллиона лет. Теперь Ричард стал известен тем, что нашел останки древнейшего представителя человеческого рода. В 1973 году, заявляя о своей находке, он вынес ее в отдельный вид под названием Homo habilis (Человек умелый).

Хотя Ричард, несомненно, был одним из ведущих специалистов в Hominid Gang и в некоторой степени унаследовал свойственное всем Лики везение, во многом он отличался от своего отца. Небольшой пример: вместо того чтобы дать своей находке ласкательное имя (родители часто называли зинджантропа Щелкунчиком — за крупные челюсти, Малышом — по очевидным причинам), Ричард упоминал о своем открытии просто как о «1470», его порядковом номере при раскопках. Более того, он все свои находки называл такими номерами, тем самым надеясь сделать неизбежные дискуссии и споры менее эмоциональными. Такова была тенденция, которую Ричард пытался сохранить в будущих дебатах, хотя и не всегда успешно.

Позже он писал, что 1470-й «сделал для меня то же, что зинджантроп для Луиса. Он принес мне известность и вывел на международную арену» {264} 264 Leakey and Lewin, 1992, p. 112. . Но были и некоторые негативные аспекты. Лондонский журнал Economist в рецензии на одну из книг Ричарда выразился так: «В зависимости от того, с какой стороны Атлантического океана вы родом, господин Лики считается либо властным и упрямым невежей с талантом делать саморекламу, либо последним великим ученым-любителем, который намного чаще оказывается прав в своих догадках и толкованиях окаменел остей, чем его соперники, получившие лучшее образование» {265} 265 Economist, November 21,1992, p. 103. . Нельзя сказать, чтобы когда-либо возникал вопрос об уровне его компетентности: молодой Ричард и два его брата часто участвовали в экспедициях родителей и в свои юные годы накопили больший практический опыт, чем другим ученым удается получить за всю жизнь.

Три последующие экспедиции Ричарда в начале 1970-х годов тоже были очень успешными. Таким образом, за четыре года, самостоятельно выбрав место для раскопок, он сделал столько же важных находок, сколько его родители за 30 лет напряженных поисков. К1979 году 35-летний Ричард Лики — любитель — стал звездой в научном мире. Даже его мать, самостоятельно сделавшая себе имя, не могла бы с ним соревноваться. Как и Луис, Ричард был намного лучшим популяризатором, чем Мэри, не только своих открытий, но и палеоантропологии в целом.

Подобно отцу, Ричард обожал поддерживать интерес общественности к палеонтологии, что, конечно же, помогало в поиске средств. Как и в случае с Коупом и Маршем за 100 лет до этого, экспедиции были дорогими, и находить деньги на них было так же сложно и так же важно, как и находить сами окаменелости. Сбор средств оставался непрерывной обязанностью, поэтому Ричард должен был очаровывать общественность и получать поддержку как с ее стороны, так и со стороны тех, кто распределяет деньги.

Для этого необходимо быть всегда на виду, открывать выставки и выступать с лекциями, где только возможно. Ричард часто шутил по поводу своих лекций, что только на них он и ходил в колледж. Хотя эти выступления всегда проходили с аншлагом.

Теперь он водил знакомство с богатыми и знаменитыми, а также вышел из отцовского фонда и основал свой собственный. Таким образом он не только собирал больше денег для исследований, но и играл решающую роль в том, кто получал эти средства и каким образом затем расходовал.

Между тем, с поразительным сходством с судьбой отца, Ричард развелся с первой женой и женился на Мив, которая была молодым ученым-палеоантропологом. Как и Мэри Лики, Мив легко переносила тяготы работы в поле. Компания Hominid Gang процветала, а Ричард был поистине королем положения.

Молодой американец Дональд Джохансон позже рассказывал, какое он в то время занимал положение по отношению к Лики: «Я прочел о зинджантропе в журнале National Geographic, когда еще учился в школе. Название Олдувай с таким глухим, экзотическим звучанием отдавалось у меня в мозгу как удар гонга. Я как раз должен был выпускаться и, несмотря на все рассказы своего наставника Пола Лесера о том, какие преимущества предоставляет химия в качестве профессии, все чаще задумывался об антропологии. Опыт Лики служил доказательством, что на поиске окаменелостей можно сделать карьеру.

Я поступил в колледж, и вскоре Лики меня снова потряс. В 1972 году появилось сообщение, что он нашел в Олдувайском ущелье еще одни останки, на этот раз не австралопитека, а настоящего человека [Homo habilis]». Шокирующим в этом сообщении «был возраст нового вида Homo — около 1,75 миллиона лет, такой же, как у зинджантропа. Одним росчерком пера Лики со своими помощниками перечеркнули всю известную историю человечества» {266} 266 Johanson and Edey, 1981, p. 98. .

Очевидно, что уже тогда Джохансона интересовал вопрос о недостающем звене. К 1970 году, когда он начинал работу над докторской диссертацией, события приняли ироничный оборот. Знакомый Ричарда Лики, геолог Морис Тайеб, занимался изучением геологической истории отдаленных пустынь в Эфиопии. Его особенно интересовал район под названием Афарский треугольник, который представлял собой» северную оконечность Великой Рифтовой Долины. «Люди только начинали понимать теорию тектонических плит, — позже вспоминал Тайеб, — поэтому я подумал, что могу изучить этот район для своей диссертации» {267} 267 Morel], 1995, p. 461. .