Владимир Соргин - Основатели США: исторические портреты

Назначение Вашингтона в июне 1775 г. главнокомандующим вооруженными силами восставших североамериканских провинций было одновременно и неожиданным, и закономерным. Неожиданным было то, что во главе революционной армии оказался человек, находившийся дотоле в стороне от руководства патриотическим движением. В этом руководстве, в избытке имевшем ярких публицистов и ораторов, но валилось, однако, никого, кому можно было бы вручить меч революции. Обладавший военным опытом Вашингтон оказался практически единственной приемлемой для Континентального конгресса кандидатурой.

При назначении Дж. Вашингтона делегаты конгресса приняли в расчет его богатство: по понятиям того времени, независимость мышления и политического поведения индивидуума находилась в прямой зависимости от размеров его личного состояния. Кроме того, Вашингтон в глазах патриотов был, безусловно, воплощением сильной личности. Лицо, прочерченное резкими складками и морщинами, тяжелый надменный взгляд, мощная короткая шея и могучее тело, уверенные поведение и манера общения с окружающими — все выдавало в нем силу. Он сохранял дистанцию по отношению к самым высокопоставленным деятелям молодой республики, не допускал фамильярности даже со стороны близких друзей.

Характерен следующий эпизод: известный нью-йоркский банкир и вождь умеренных патриотов Г. Моррис, на спор с друзьями поприветствовав однажды главнокомандующего накоротке: «Доброе утро, Джордж», — получил в ответ такой взгляд, что навсегда утратил охоту к фамильярному общению с главнокомандующим.

Звание главнокомандующего армией объединенных колоний давало пособникам английских властей повод для нескончаемых издевок над Вашингтоном: вооруженные силы республики существовали фактически лишь на бумаге, и ему пришлось поначалу выполнять малопривлекательную роль «генерала без армии».

Война между тем требовала от Вашингтона незаурядного самообладания и мужества. Официальный Лондон был исполнен желания отомстить американским революционерам и открыто угрожал им виселицей. В разговорах о лидерах войны за независимость английские джентльмены утрачивали изящество манер и языка. Нашелся британский генерал, который пообещал пройти «из одного конца Америки в другой, кастрировав всех мужчин». «Совершенно очевидно, — писал тогда американский просветитель Б. Франклин, — что он принимал нас за разновидность животных, лишь немногим превосходящих диких зверей… На янки смотрели как на мерзкое чудовище, и парламент считал, что петиции подобного рода созданий не подобало принимать и читать в таком собрании мудрецов» [8] Цит. по: Фурсенко А. А. Американская революция и образование США. Л., 1978, с. 234. . Лондон именовал первое правительство США «незаконным сбродом», Вашингтону достался титул «сверхбунтовщика», а через четыре месяца после его назначения главнокомандующим было объявлено о распространении в Северной Америке «преступного заговора» и «открытого мятежа».

В этой драматичной ситуации поведение Вашингтона было исполнено твердости: по получении первого послания от английской стороны, помеченного издевательски «мистеру Вашингтону», главнокомандующий приказал вернуть его обратно за «отсутствием такого адресата в американской армии». Он был непреклонен и при получении второго письма, адресованного на этот раз «Джорджу Вашингтону, эсквайру и пр., и пр., и пр.». В ответ на предложение адъютанта принять на сей раз письмо, поскольку «и пр.», возможно, «включает все», Вашингтон ответил, что именно по этой причине он и отсылает письмо назад [9] Emery N. Washington: A Biography. N. Y., 1976, р. 193. .

Вскоре после утверждения Вашингтона в должности главнокомандующего его позиция в отношении перспектив развития революции разошлась с точкой зрения Континентального конгресса.

События второй половины 1775 г. свидетельствовали о неотвратимости разрыва между колониями и Англией. 19 апреля 1775 г. произошли сражения под Конкордом и Лексингтоном, которыми датируется начало войны за независимость. В июне милицейские соединения провинций прошли успешное испытание «на прочность» при Беккер-Хилле. В октябре англичане безжалостно сожгли г. Фольмут (Портленд). Военные действия были в полном разгаре, но Континентальный конгресс упорно отводил обвинения в стремлении к независимости и протягивал английскому парламенту одну «оливковую ветвь» за другой. Вашингтона стала все более раздражать нерешительность конгресса. Главнокомандующий ожидал иных решений и аргументов. Он был одним из немногих среди руководителей патриотов, кто в январе 1776 г. горячо откликнулся на памфлет лидера радикалов Томаса Пейна «Здравый смысл», в котором впервые прозвучал страстный призыв к провозглашению независимости и образованию единой североамериканской республики. Он впервые разошелся и с лидером виргинских умеренных К. Бракстоном, назвавшим «Здравый смысл» Т. Пейна «ничтожным маленьким памфлетом», и заявил, что «несколько воспламеняющих доводов, подобных случившемуся с Фольмутом и Норфолком (города, сожженные англичанами. — В. С.), в дополнение к верной доктрине и неопровержимой логике „Здравого смысла“ не оставят у масс сомнений относительно необходимости отделения» [10] The Complete Writings of Thomas Paine / Ed. by P. Foner. N. Y.,1945, vol. 1, p. 2. . Главнокомандующий распорядился зачитать памфлет в соединениях Континентальной армии. Позиция Вашингтона была обусловлена рядом факторов, в том числе и ролью главнокомандующего: в отличие от политиков тот мог снискать лавры лишь на полях сражений.

Провозглашение Континентальным конгрессом 4 июля 1776 г. независимости США послужило важным моральным стимулом для молодой североамериканской армии. Цели ее теперь обрели подлинно исторический смысл. Сама армия к этому моменту представляла собой подобие партизанских соединений, и от Вашингтона требовались титанические усилия для превращения ее в регулярные вооруженные силы. Если учесть, что протест против создания и содержания регулярных войск значился на одном из первых мест среди заповедей революции и прочно вошел в сознание масс патриотов, можно понять, сколь нелегкая задача выпала на долю главнокомандующего. Кроме того, патриотическое движение исповедовало принцип безусловного верховенства гражданской власти по отношению к военной, что создавало препятствия на сути утверждения единоначалия в армии. Солдатская и офицерская масса предпочитала жесткой дисциплине демократический дух милицейских формирований, в армии царило панибратство (одна из первых сцен, перевившая Вашингтона по прибытии в действующую армию, — офицер, бреющий своего солдата). Типичным было нежелание солдат воевать за пределами родного штата. Солдаты и офицеры были плохо подготовлены: не раз пушки американской армии после первых же выстрелов погребали под собой необученные орудийные расчеты. Взявшись за руководство такой армией, ее главнокомандующий прежде всего должен был проявить недюжинные организаторские и политические способности.