Вадим Эрлихман - Мишель Нострадамус. Заглянувший в грядущее

После событий в Амбуазе обстановка в провансальских городах стала обостряться, любое событие могло вызвать взрыв. В Салоне таким поводом стали протестантские гимны, которые дети местных гугенотов распевали в школе. Местная католическая партия, которую возглавлял небогатый помещик Луи Виллермен-Курнье, стала распространять слухи, что протестанты готовят заговор. Это подняло крестьян окрестных деревень, которые 1 мая 1560 года огромной толпой явились в город с дубинами и вилами, чтобы расправиться с крамолой. Их называли cabans (у Пензенского — «бушлаты») из-за грубых курток серого цвета. Скандируя «Смерть лютерам!», они направились к домам подлинных и мнимых протестантов, которые им заранее указали подстрекатели, схватили их и потащили в темницу замка Эмпери. Многие были избиты, а друга Нострадамуса, нотариуса Этьена д’Озье, запинали ногами до смерти.

После этого «кабаны» еще не раз врывались в Салон в поисках протестантов. Их вдохновитель Виллермен-Курнье пытался захватить власть в городе, вырвав ее из рук гугенотов — Паламеда Марка и его родственника Антуана Марка. 2 июля те пошли на ответные меры: вождь католиков был ранен пулей из аркебузы и вскоре умер. О дальнейшем рассказывает Сезар де Нотрдам: «Тотчас же слух начал шириться, бежать и облетать город, переходя из ушей в уши и из уст в уста. Взволнованно сообщали, что убили и первого консула и что лютеране вознамерились захватить город. В этом столкновении „бушлаты“ выступили с большими напором и наглостью, чем ранее. Они пошли, как дикие звери, с воем, роняя пену, как кабаны, с оружием, с вероломными криками и кровавыми угрозами стереть с лида земли лютеранские дома и взять на шпагу всех подозреваемых… Они били в колокола всех церквей и в набаты всех колоколен, как если бы город охватил пожар или враги уже подкопались под городские стены» [13] Перевод А. Пензенского. .

Сезар, сын Мишеля Нострадамуса. Гравюра XVI в.

Сезар упоминает, что крестьяне явились к ним в дом и не уходили, пока от них не откупились деньгами. Хорошо что вскоре подошло время жатвы, и большинство «кабанов» разошлось по домам, а оставшихся городские власти кое-как уговорили покинуть город. В скором времени Нострадамус отправился в Лион договариваться об издании очередного альманаха. В этом городе тоже кипели религиозные распри, что вызвало у него тревогу. Однажды после обеда в одном из богатых домов он подошел к окну верхнего этажа, откуда был виден весь центр города. Когда его спросили, о чем он думает, он, по свидетельству каноника Габриеля Саконе, ответил: «Я смотрю на эту красивую церковь Святого Иоанна, разрушение которой предопределено, и, хотя она и находится под Господней защитой ввиду богослужений, которые совершаются в ней столь благоговейно, от нее скоро не останется камня на камне». Настроенный к пророку враждебно, Саконе в своих воспоминаниях добавляет: «И пусть теперь не говорят, будто сатана непричастен к замешиванию этих козней, поскольку он так хорошо предуведомил о них своего любимчика Нострадамуса».

В апреле 1562 года захватившие город гугеноты в самом деле разграбили собор Святого Иоанна Крестителя (Сен-Жан), выбросив из него все образа и статуи святых. Описывая это событие, тот же Саконе снова приплел к делу Нострадамуса, будто бы заранее осведомленного о нем сатаной. «Хотя, возможно, ему об этом сообщили звезды», — оговаривается каноник. В то смутное время тиражи астрологических альманахов, прежде всего тех, что были подписаны именем Нострадамуса, значительно выросли. К нему внимательно прислушивались не только во Франции, но и в других странах. Великий Пьер Ронсар в своей «Элегии Гийому Дезотелю» упрекал свою родину в том, что не слушает голос предсказателя:

В ноябре 1560 года катрены «Пророчеств» оживленно обсуждались в придворных кругах. Один из них (Х-39) гласил:

Как раз в то время 15-летний король Франциск тяжело заболел лихорадкой. Детей у него не было, и перспектива его смерти должна была опечалить два «острова», под которыми в ту пору могли подразумеваться просто страны — Францию и Шотландию, принцем-консортом которой он считался. Его будущая вдова Мария Стюарт и правда оказалась не в чести как у себя на родине, откуда ее изгнали, так и в Англии, где ее ждали тюрьма и смерть. В оригинале говорится не просто о принце (то есть правителе), а о «сыне вдовы от несчастного брака», но Екатерина Медичи и впрямь была вдовой, а брак ее с Генрихом II вряд ли можно назвать счастливым. Венецианский посол в Париже Микеле Сориано в своем дневнике сообщал: «Обсуждают предсказание, сделанное астрологами, а именно что король не переживет 18-й год своей жизни. Так что каждый рассказывает сообразно своим тревогам, приводя расчеты, по которым ожидается некое несчастье в это время, которое Господь не пожелает предотвратить». Далее дипломат излагает слухи, по которым наследник Карл будет отдан под опеку короля Наваррского Антуана де Бурбона, который обратит всю Францию в протестантство.

В своих донесениях иностранные послы неоднократно цитировали альманахи Нострадамуса — так, например, поступил тосканский посол Лоренцо Торнабуони в письме от 3 декабря, сообщая: «Состояние здоровья короля все еще неопределенное. Вот что говорят люди, в частности Нострадамус, путем пророческого духа, который в своем предсказании на нынешний месяц говорит, что „юнец потеряет царство из-за внезапной болезни“». Франциск действительно умер 5 декабря, а на следующий день трагически погиб 12-летний маркиз де Боперо, сын одного из младших принцев королевского дома. Испанский посол Шантоне писал королю Филиппу II: «Было отмечено, что за месяц умерли первый и последний по порядку члены царственного дома… Эти трагедии вызвали при дворе ошеломление, в том числе из-за угроз Нострадамуса, которого стоило лучше высечь, чем позволять продавать свои предсказания, способствующие пустым и суеверным легковериям». Отметим, что Испания была единственной крупной страной Европы, где альманахи Нострадамуса не переводились и вызывали резкое осуждение, поскольку их автора подозревали в безбожии и колдовстве.