Борис Соколов - Коллонтай. Валькирия и блудница революции

"К прошлому — нет тропы, писала Коллонтай Татьяне Щепкиной-Куперник. — Надо идти, идти, идти вперед, до дня, когда впереди уже не будет ничего, кроме небытия. След прошлого заметается помелом событий. Есть память о нем.

Как о сне. Было ли все это? Пережито ли? Или вычитала в книге? Фантазия или быль? Все одно — сейчас это дымка воспоминаний, и все. И люди, милые люди, уже стали другими. Другие заботы. Другие задачи. Жизнь была редко к кому милосердна".

А в автобиографии Александра утверждала: "В 1899 году я вернулась в Петербург уже определившейся марксисткой и сошлась с друзьями одного со мной политического мировоззрения".

Прежняя болезнь Владимира — хронические нарывы в горле — вспыхнула с новой силой, и Александре сразу же после возвращения из-за границы пришлось ухаживать за ним. Но ее хватило лишь на несколько недель. Ей вновь захотелось в Швейцарию. Встречи с Саткевичем также продолжались.

А в 1901 году Александра вернулась в Швейцарию к профессору Геркнеру. В Женеве, в библиотеке, она познакомилась с лидером российских марксистов Георгием Плехановым. Плеханов сразу же пригласил Коллонтай домой, познакомил с женой Розалией Марковной, подарил книги. А в Цюрихе Коллонтай также подружилась с Розой Люксембург. Изредка она наведывалась в Петербург, но встречалась теперь не с мужем, а с Саткевичем.

От Плеханова у Коллонтай началось знакомство с марксистской теорией. Георгий Валентинович познакомил ее с супругами Лепешинскими, открывшими на углу улицы Каруж и набережной Арвы партийную столовую для малоимущих эмигрантов. Ольга сама готовила традиционные блюда русской кухни: борщ и рубленые котлеты. Александра к числу малоимущих, разумеется, не относилась, но предпочитала столовую Лепешинских, где, в отличие от обычных парижских кафе, всегда можно было пообщаться с единомышленниками.

Иван Бунин писал в "Окаянных днях":

"О Коллонтай (рассказывал вчера Н.И.):

— Я ее знаю очень хорошо. Была когда-то похожа на ангела. С утра надевала самое простенькое платьице и скакала в рабочие трущобы — "на работу". А воротясь домой, брала ванну, надевала голубенькую рубашечку — и шмыг с коробкой конфет в кровать к подруге: "Ну давай, дружок, поболтаем теперь всласть!" Судебная и психиатрическая медицина давно знает и этот (ангелоподобный) тип среди прирожденных преступниц и проституток".

Как кажется, Иван Алексеевич подозревал ненавистную ему Коллонтай в приверженности к лесбийской любви, еще не подозревая, что ему самому предстоит стать жертвой лесбиянки, когда Марта Степун отобьет у него Галю Кузнецову. Писатель тогда еще жаловался ее брату, философу Федору Степуну, что любовь женщины с женщиной — это грех.

Замечу, что подозревать Александру Коллонтай в бисексуальности есть определенные основания. Вспомним, сколь нежные письма писала она Татьяне Щепкиной-Куперник. И столько писем, сколько ей, Александра больше никому не написала. С Щепкиной-Куперник Коллонтай дружила 45 лет, до самой своей смерти. Сохранилось 777 писем Коллонтай к Щепкиной-Куперник, а также 599 писем нашей героини Зое Шадурской и 183 письма к ее сестре, Вере, известной актрисе, выступавшей под псевдонимом Юренева.

Т.Л. Щепкина-Куперник. Художник И.Е. Репин

У Татьяны Львовны Щепкиной-Куперник детей не было, хотя был муж — Николай Борисович Полынов — и слыл донжуаном. Зато у Щепкиной-Куперник была репутация лесбиянки (точнее, бисексуалки). Учитывая, что большего количества писем, чем Танюсе, Коллонтай никому не написала, можно предположить, что между ними была не только дружба, но и любовь.

Впрочем, нельзя быть стопроцентно уверенными в характере сексуальной ориентации Коллонтай. В конце концов, видеокамер тогда не было, а свечку никто не держал. Но в одном можно быть уверенным, так это в том, что, если у Александры и были любовницы, любовников у нее было на порядок больше.

В 1902 году после смерти отца его имение в Черниговской губернии переходило по завещанию только к ней, а с ним и все хозяйственные заботы. Ей досталась весьма значительная недвижимость — дом, земля, лес. Но о ведении сельского хозяйства, в отличие от рабочего вопроса, Александра не имела никаких внятных представлений и должна была целиком полагаться на управляющих, которые по возможности себя не забывали и тащили то, что плохо лежит. Перед Первой мировой войной имение пришлось продать. В своем имении Александра никогда не была и лишь читала подробные ежемесячные отчеты управляющего К.А. Свикиса. Но доходы от Кудровки были главным источником семейного благосостояния. Управляющий информировал хозяйку о сдаче внаем дачи, о продаже овса и гречки, картофеля и проса, молока и яиц. В управлении имением Александре помогал преданный Саткевич, взявший на себя переписку с управляющим. Впрочем, он тоже мало что смыслил в сельском хозяйстве. Доходы от имения колебались в пределах от 1700 до 2600 рублей в месяц, да и после продажи имения банковские доходы на капитал, вырученный от продажи имения, остались примерно на том же уровне.

После раскола Российской социал-демократической партии на большевиков и меньшевиков на II съезде партии в 1903 году Коллонтай не примкнула ни к одной из противоборствующих фракций, хотя по своим взглядам стояла ближе к меньшевикам. Она так передавала свои чувства того времени: "У меня были друзья в обоих лагерях. "По душе ближе мне был большевизм с его бескомпромиссностью и революционностью настроения, но обаяние личности Плеханова удерживало от разрыва с меньшевиками".

Лето 1903 года она провела с Мишей на море — на французской Ривьере. Ребенок впервые попал за границу и быстро освоился в ней: он уже сносно болтал по-немецки, начал учить французский.

Первая серьезная статья Коллонтай, "Земельный вопрос в Финляндии", была опубликована в 1902 году в журнале "Научное обозрение". А будучи уже автором двух книг ("Жизнь финляндских рабочих", вышедшей в 1903 году, и "К вопросу о классовой борьбе"), а потом и третьей ("Финляндия и социализм"), она также писала о женском движении, о "пролетарской нравственности", которая должна прийти на смену нравственности буржуазной. В 1906 году вышла ее книга "Финляндия и социализм. Сборник статей, не появившихся в печати в России".

С Саткевичем они жили теперь почти открыто. Его начальство смотрело на это сквозь пальцы. Часто они оставались друг у друга на ночь и перестали соблюдать конспирацию. Сын Миша жил отдельно от матери, с экономкой и гувернанткой.

Во время расстрела рабочей демонстрации в Кровавое воскресенье 9 января 1905 года Коллонтай была на петербургских улицах. Расстрел мирных пролетариев, многие из которых шли целыми семьями, ее потряс. В том же году в Петербурге познакомилась с Лениным. После начала Первой русской революции Коллонтай инициировала создание "Общества взаимопомощи работницам". Она часто выступала на митингах и собраниях и обнаружила талант оратора, умеющего зажечь толпу. Осенью 1905 года на подпольном собрании в помещении Технологического института Коллонтай познакомилась с только что вернувшимися из эмиграции Владимиром Лениным и его другом и соперником, главой меньшевиков Юлием Мартовым.