Вадим Эрлихман - Жанна д’Арк. Святая или грешница?

Жанна вручила юноше свадебный подарок для его выходящей замуж матери — золотое кольцо. Молодой провинциал был совершенно очарован: "Я видел, как она, в доспехах и при полном боевом снаряжении, с маленькой секирой в руке, садилась у выхода из дома на своего огромного черного боевого коня, который пребывал в большом нетерпении и не позволял оседлать себя; тогда она молвила: "Отведите его к кресту", который находился перед церковью на дороге. Затем она вскочила в седло, а он не шелохнулся, как если бы был связан. И тогда она обернулась к церковным вратам, находившимся совсем близко от нее: "А вы, священники и священнослужители, устройте процессию и помолитесь Богу". И тогда она отправилась в путь, приговаривая: "Идите вперед, вперед". Миловидный паж нес ее развернутое знамя, а она держала в руке секиру. Ее брат, прибывший неделю тому назад, уехал вместе с ней, он был в доспехах и вооружен…"

Те теплые весенние дни в долине Луары стали самым безмятежным временем в военной карьере Жанны. Она гуляла, играла в мяч, тренировалась в обращении с мечом и копьем. Каждый день к ней приходили как местные жители, так и гости издалека, желавшие взглянуть на Деву, — многие смотрели молча, издалека, только самые смелые подходили ближе и что-нибудь спрашивали. Она общалась со всеми ровно и приветливо, хотя это назойливое внимание было тягостно для нее. Скоро мирная передышка кончилась; 6 июня Жанна с братом отправились в Роморантен, а оттуда к Орлеану, где набранное королем войско соединилось с освободившей город армией. Англичане под предводительством графа Саффолка отошли на восток к Жаржо, где ждали подхода подкреплений Джона Фастольфа — с их помощью они рассчитывали дать сражение французам, разбить их и снова осадить Орлеан. Целью французских полководцев было освобождение верховьев Луары, откуда открывался путь на север, к Реймсу.

Командовать Луарской кампанией поручили герцогу Алансонскому, армия которого насчитывала 2000 человек.

В Орлеане к ним присоединились еще столько же, а у англичан в Жаржо было вдвое меньше. Однако капитаны опасались идти на штурм; недавние победы еще не вытравили в них привычный страх перед врагом. На военном совете Жанне опять пришлось просить, доказывать, грозить, но окончательного решения так и не приняли. 11 июня войска подошли к Жаржо и стали лагерем в окрестностях. Позже герцог рассказывал: "Узнав об этом, англичане вышли навстречу и сначала оттеснили людей короля. Видя это, Жанна подхватила свое знамя и пошла в наступление, увещевая и приободряя солдат, и солдаты короля сражались так храбро, что эту ночь они провели в предместье Жаржо. Я верю, что Бог руководил этим делом, поскольку этой ночью, в сущности, не было выставлено охранение и, если бы англичане вышли из города, солдаты короля оказались бы в большой опасности".

Утром следующего дня Жанна решительно взяла дело в свои руки. По словам герцога, "она сама обратилась ко мне: "Вперед, милый герцог, на штурм!" И так как мне казалось преждевременным так быстро начинать наступление, Жанна сказала: "Не сомневайтесь, час наступает, когда это угодно Богу". И еще она сказала, что следовало действовать, когда того хочет Бог: "Действуйте, и Бог будет действовать!" — а позже она утешила меня: — "О милый герцог, неужели гы боишься? Разве ты не знаешь, что я обещала твоей жене привезти тебя обратно целым и невредимым?"…Вдруг Жанна попросила меня перейти на другое место, иначе находящееся в городе орудие, на которое она мне указала, убьет меня. Я отошел в сторону, и чуть позже на том самом месте, с которого я ушел, был убит некто по имени монсеньор дю Люд; это меня чрезвычайно напугало, и после случившегося я не перестаю изумляться словам Жанны".

Граф Саффолк попросил о перемирии, но его не стали слушать: всем было ясно, что победа уже близка. Жанна со знаменем стала подниматься на стену, но брошенный сверху камень сбил ее на землю. Тут же поднявшись, она закричала: "Друзья, вперед! Господь наш вынес приговор англичанам, и теперь они наши!" Ободренные солдаты бросились вперед, и крепость пала — это было 12 июня. Саффолк вместе со всем гарнизоном сдался в плен, а войско направилось к городам Менг и Божанси. Жанна в это время поехала отдохнуть в Орлеан, но уже через день вернулась к войскам. За это время к французам пожелал присоединиться коннетабль Артур де Ришмон, долго находившийся в опале. Этот жестокий и жадный коротышка был в то же время талантливым полководцем, и его помощь могла оказаться весьма полезной. Однако мало кто мог найти с ним общий язык, и герцог Алансонский прямо заявил Жанне: если Ришмон появится в армии, то его здесь не будет. Ей пришлось мирить военачальников, проявляя при этом недюжинный талант дипломата.

Гонцы донесли, что с севера к ним подходит английское войско; дождавшись прихода Фастальфа, Талбот решил дать решающее сражение на подступах к Орлеану. У англичан было около 4000 человек, у французов — чуть меньше. Английский командующий планировал решительным ударом разбить вражескую армию и вновь осадить город или даже взять его с ходу, пользуясь тем, что французский гарнизон почти полностью покинул его. 17 июня обе армии встали друг против друга, но было уже поздно, и битву перенесли на следующий день. Вечером состоялся военный совет, на котором Жанна велела всем рыцарям приготовить хорошие шпоры. Герцог Алансонский в тревоге спросил: "Неужели мы обратимся в бегство?" Но она ответила, что шпоры нужны для преследования англичан.

Битва состоялась у городка Пате к северу от Орлеана. Лучшее ее описание оставил Жан де Вавреи, француз, сражавшийся, как многие другие, на стороне англичан. Толбот расположил у опушки леса на мути французской армии засаду лучников, которая должна была, как при Креси и Пуатье, с безопасного расстояния расстрелять рыцарское войско. После этого смешавшиеся ряды французов должен был атаковать авангард под командованием самого Толбота, а стоявший позади отряд Фастольфа довершил бы разгром. Этот стройный план разрушило событие, которое трудно было не связать с вмешательством высших сил. Когда французский авангард под началом Ла Гира и Потона де Сентрая уже подходил к месту засады, из леса неожиданно выскочил олень, ворвавшийся прямо в расположение англичан. Стрелки начали ловить его, раздался шум, и французы поняли, где находится противник. Они тут же бросились на лучников, не дав им времени подготовиться к стрельбе, изрубили их и врезались в авангард англичан, который начал в беспорядке отходить. Увидев бегущих в его сторону солдат, Фастольф решил, что битва проиграна, и велел трубить отступление. Ваврен пишет: "Ему было сказано в моем присутствии, чтобы он сам о себе позаботился, так как они проиграли битву. И французы, участвовавшие в схватке, могли вволю убивать или брать в плен, как им заблагорассудится; и в конце концов англичане потерпели полное поражение при малых потерях со стороны французов".