Вадим Эрлихман - Жанна д’Арк. Святая или грешница?

Судьба всех членов семьи довольно хорошо известна. Жак д’Арк умер вскоре после гибели своей знаменитой дочери — говорили, что от горя. Мать надолго пережила его, успев увидеть официальную реабилитацию Жанны; она умерла в 1458 году. Старший сын Жак, или Жакмен, был болезненным, поэтому не пошел на войну вслед за сестрой и братьями. Он умер рано, но оставил наследников, принявших, как и другие родственники Жанны, почетную фамилию дю Лис (Лилейные — напомним, что лилии помещались на гербе французских монархов). Другие сыновья, Жан и Пьер, участвовали в походах Девы, а позже солидными и уважаемыми людьми вернулись в родную деревню. Самая загадочная — дочь Катрин, которая была то ли старше Жанны на три года, то ли, напротив, чуть младше. Около 1428 году ее совсем юной выдали замуж за Колена Лемера, старосту соседней деревни Грё, после чего она пропала со страниц источников. Скорее всего, Катрин умерла от болезни или от родов, однако приверженцы альтернативных версий судьбы Жанны д’ Арк оспаривают это, строя на основании внешнего сходства двух сестер (ничем, впрочем, не доказанного) всевозможные версии, о которых будет сказано ниже.

Благочестивые легенды, возникшие еще при жизни Жанны, утверждали, что ее рождение сопровождалось чудесными знамениями. В тот момент сердца всех ее односельчан будто бы наполнились радостью, а петухи запели в два часа ночи, когда она родилась. Позже утверждалось, что в этот миг прогремел гром, а с небес сошли языки пламени, что часто происходило при рождении святых и других великих людей. Конечно, если бы нечто подобное случилось, Жанну с самого детства окружало бы внимание односельчан, но известные факты противоречат этому — и родня, и соседи до поры считали ее самой обычной девочкой. Через три дня после рождения ее, как полагается, крестил в церкви Сен-Реми местный кюре Жан Мине. У девочки было сразу несколько крестных, не меньше десятка, что говорило о большом уважении к ее семье. Кто-то из них подарил новорожденной золотое кольцо с тремя вырезанными на нем крестами и надписью «Иисус Мария». Его Жанна хранила до конца жизни, сказав судьям в Руане, что это единственная вещь, оставшаяся ей на память о доме.

На оправдательном процессе 1456 года выступали многие односельчане Жанны и ее родные. По их рассказам, Дева была вполне обычным ребенком — летом бегала с подружками на лугу у реки, плела венки, играла в разные игры. Ее дядя, свояк Изабеллы Роме, рассказывал, что вырезал для нее из дерева свистульки и игрушечные мельницы, которые кружились от ветра, как настоящие. Зимой Жанна и ее подруги сидели с другими женщинами в чьей-нибудь горнице, пряли шерсть и рассказывали разные истории. Сохранились имена подруг — Изабелла Деспиналь, Манжетта (Маргарита) Суайяр, Овьетта Судон. Все они говорили, что Жанна почти ничем не выделялась среди других детей. Она не была ни красивой, ни уродливой, ни робкой, ни чересчур нахальной. О ее пристрастии к мальчишеским играм или, допустим, к оружию тоже ничего не известно. Отличали ее только три довольно важных качества. Первая из них — доброта; она не обижала младших, не злословила, всегда была готова утешить заболевших или расстроенных чем-то друзей. Конечно, возможно, что эти воспоминания отразили ее посмертную славу, но на пустом месте они бы не возникли. Вторым качеством было трудолюбие. Праздность в деревне не поощрялась, все дети с малых лет приобщались к сельскому труду, но Жанна выделялась и на их фоне. На суде она не без гордости говорила, что «по части шитья не уступит ни одной руанской женщине». Кроме того, она пасла коз — не только своих, но и соседских, полола и поливала огород, ворошила сено, доила коров.

Вот лишь несколько свидетельств, записанных через 25 лет после смерти Жанны, когда сами очевидцы ее детских лет были уже далеко не молоды и не могли вспомнить все детали. Ее подруга Овьетта, которая была на два-три года младше, говорила: «С юных лет я знаю Жанну Деву, родившуюся в Домреми от Жака д’Арка и Изабеллы Роме. Супруги были усердными землепашцами, истинными католиками, пользовавшимися доброй славой. Я знаю это, ибо не расставалась с Жанной и как ее подруга ходила в дом ее отца… Жанна была доброй, смиренной и кроткой девочкой; она часто и охотно ходила в церковь, посещала святые места, ей было стыдно за тех людей, которые удивлялись тому, что она столь благочестиво ходит в церковь… Как и другие девочки, она выполняла различные работы по дому; пряла, а иногда — и я видела это — пасла стадо своего отца».

Изабелла, жена Жерара из Эпиналя, сообщает: «Она с удовольствием раздавала милостыню и давала приют беднякам. Она всегда была готова отдать беднякам свою постель, а сама она устраивалась подле очага». О том, что Жанна раздавала нищим всю мелочь, что давали ей родители, говорит и церковный староста Домреми Пьер Дранье. По его словам, Жанна была недовольна, когда он забывал звонить в колокол, и постоянно напоминала ему об этом. Ее товарищ детских игр Симон Мюнье подтверждает: «Она ухаживала за больными и подавала милостыню бедным: я это видел, потому что, когда я был ребенком, я болел и Жанна приходила утешить меня». Священник из соседней деревни, Этьен де Сьон, передает слова, будто бы сказанные ему кюре из Грё Гийомом Фроном, который к началу процесса уже скончался: «Жаннетта, прозванная Девой, была доброй, простой девушкой, набожной, хорошо воспитанной, живущей в страхе пред Богом, равных ей в городе не было; она часто исповедовалась кюре в своих грехах, и он говорил, что, если бы Жанна имела собственные средства, она отдала бы их своему приходскому священнику, чтобы тот отслужил обедню. Кюре говорил, что каждый день, когда он служил мессу, Жанна приходила в церковь».

О благочестии, третьем отличительном качестве Жанны, говорят практически все опрошенные свидетели. Еще один ее товарищ, Мишель Лебюэн, вспоминал: «Когда я был молодым, я неоднократно совершал с нею паломничество к Богоматери в Бермон. Она почти каждую субботу отправлялась в этот скит со своей сестрой и ставила там свечи». Конечно, не исключено, что громкая слава Девы наложила отпечаток на воспоминания ее односельчан, которые гордились своей землячкой и старались приукрасить ее слова и поступки. Однако приукрашивания в этих рассказах как раз и нет: жители Домреми с крестьянской трезвостью повествуют, что Жанна — или Жаннетта, как ее называли в деревне, — была добрым, честным, трудолюбивым, но, в общем-то, вполне обычным ребенком.

Бытует мнение о мечтательности Жанны: с раннего детства она будто бы уходила из дома, чтобы грезить в одиночестве о чем-то, известном только ей. Однако в источниках об этом ничего не говорится. Скорее, они рисуют нам практичную, работящую девочку, привыкшую серьезно относиться к своим обязанностям и обещаниям — таковы были многие жители Лотарингии, в жилах которых текла немецкая кровь. Единственным доказательством ее фантазий были рисунки посетивший ее дом в 1580 году философ Мишель Монтень писал: «Вся передняя часть дома, где родилась когда-то славная Дева Орлеана, покрыта рисунками, сделанными ее рукой, по время их не пощадило». До наших дней эти рисунки недошли, хотя при недавней реставрации церкви Сен-Реми под слоем штукатурки обнаружились два детских рисунка на стенах, которые тут же объявили сделанными Жанной.