Жорж Ру - Великие цивилизации Междуречья. Древняя Месопотамия: Царства Шумер, Аккад, Вавилония и Ассирия. 2700–100 гг. до н. э.

Из-за того что кирпичи с именем Ур-Намму были обнаружены по всей территории Южного Ирака, может показаться, будто строительство храмов было привилегией одного лишь царя. Однако мы знаем, что правитель одного города неподалеку от столицы развернул там грандиозный строительный проект, причем с поистине царским размахом. Речь в данном случае идет о Лагаше и его знаменитом энси Гудеа.

Выше (в главе 8) говорилось, что правитель Уммы Лугальзагеси положил конец затянувшемуся конфликту между своим городом и Лагашем, предав последний огню и превратив его в груду развалин. Однако в действительности древневосточные города редко разрушались полностью, как бы ни пытались нас убедить в этом авторы письменных источников. Лагаш каким-то образом пережил данную катастрофу. Ближе к концу правления гутиев в нем стали царствовать энергичные энси , очевидно сумевшие сохранить независимость и решившие вернуть своему городу прежнюю славу. Одним из них стал Гудеа, современник Ур-Намму или, возможно, последний из правителей-гутиев, многочисленные статуи и надписи которого являются превосходными образцами достижений шумеров в сфере искусства и литературы.

Гудеа построил (или, скорее, перестроил) по меньшей мере 15 храмов в Лагаше, но ни к одному из них не был так щедр, как к Энинну, храму божественного покровителя города Нингирсу. В надписях, вырезанных на двух больших глиняных цилиндрах и на некоторых его статуях, Гудеа подробно объясняет, зачем и каким образом был возведен данный храм, при этом ненамеренно снабжая нас бесценными сведениями о сложных обрядах, связанных с закладкой месопотамских святилищ. Для шумерского мышления вполне характерно утверждать, будто решение о постройке храма исходило не от правителя, а от божества, высказавшего свое желание в загадочном сне:

Озадаченный и растерянный, Гудеа сначала отправился искать утешения у своей «матери» – богини Гатумдуг, а затем поплыл на лодке к храму богини Нанше, прорицательницы, всемудрейшей, вседостойной. Та объяснила, что этим человеком был Нингирсу, а женщиной – Нисаба, богиня науки. Нанше посоветовала Гудеа сделать для бога колесницу, украшенную блестящим металлом и ляпис-лазурью:

Гудеа подчинился. Собрав вместе жителей Лагаша, «будто сыновей одной матери», и установив мир в каждом доме, он провел очистительные обряды: «Он очистил священный город и окружил его огнями… Он набрал глину в самом чистом месте; в чистом месте он сделал из нее кирпичи и поместил кирпичи в форму. Он выполнил обряды во всем их великолепии: он очистил основания храма, окружил его огнями, смазал платформу ароматной мазью» [13]. Когда это было сделано, издалека привезли мастеров:

«Из Элама пришли эламцы, из Суз – их обитатели. Маган и Мелухха собрали древесину со своих гор… И Гудеа привел всех их в город Гирсу.

Гудеа, великий жрец- эн Нингирсу, проложил путь в Кедровые горы, где никто не был прежде. Он срубил ее кедры огромными топорами… Подобно гигантским змеям, кедры плыли по воде (реки)…

В каменоломни, где никто не бывал прежде, Гудеа, великий жрец- эн Нингирсу, проложил путь, и затем камни были доставлены в виде огромных блоков… Многие другие драгоценные металлы были доставлены энси . С Медной горы Кимаш… ее медь добывалась во множестве; золото привозили с ее гор, как пыль… Для Гудеа они добывали серебро в ее горах, доставляли красный камень из Мелуххи в огромных количествах».

Наконец началось само строительство, и уже через год прекрасно обустроенное и готовое к прибытию бога святилище было готово:

К сожалению, от этого великолепного храма почти ничего не сохранилось. Мы могли бы заподозрить Гудеа в преувеличении, если бы в нашем распоряжении не оказались 17 статуй энси , большинство из которых было обнаружено в ходе незаконно проводившихся раскопок. Вырезанные из твердого, отполированного диорита, привезенного из Магана, они отличаются простотой линий, минимумом деталей и экспрессией, позволяющими им занять далеко не последнее место среди величайших произведений мировой скульптуры. Если подобные шедевры хранились в святилищах Лагаша, вполне можно поверить, что остальное их убранство и сами здания не уступали им.

Гудеа изображен в виде спокойно сидящего юноши с легкой улыбкой на губах. Его руки сложены перед грудью, ладони собраны в «замок». Возле его колен лежит план храма или линейка. Этот человек был лучшим проявлением того типа правителей, которому вскоре суждено было исчезнуть, идеальным шумерским царем, благочестивым, справедливым, образованным, верным древним традициям, заботящимся о своем народе, исполненным любовью и гордостью за родной город и (по крайней мере в этом отдельно взятом случае) мирным (в надписях Гудеа упомянут только один военный поход – в Аншан (восток Элама). Мы можем быть полностью уверены, что древесину, металл и камень привозили в Лагаш торговцы, а не солдаты, добывавшие их благодаря завоеванию тех или иных территорий. Мы не знаем, что купцы получали в обмен на эти товары, но обширность торговых связей энси Лагаша свидетельствует о том, что шумерский город, несмотря на двухсотлетнее пребывание в составе Аккадского государства и столетнее иноземное владычество, достиг невероятного процветания.

«Оставленный на поле боя, подобно разбитому сосуду», Ур-Намму погиб в войне с неизвестным противником, и его место на престоле занял сын – Шульги [14], царствовавший на протяжении 47 лет (2095–2048 до н. э.). Первую половину своего продолжительного правления он посвятил мирным делам – завершал храмы и зиккураты, строительство которых было начато Ур-Намму, возводил собственные, восстанавливал права богов на их святилища, назначал верховных жрецов, реформировал календарь, ввел новую меру объема зерна – царский гур (ок. 255 л) вместо использовавшихся прежде местных мер. По всей вероятности, в этот период проводилось масштабное реформирование политической и административной системы, а также хозяйства страны.