Уильям Стирнс Дэвис - История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

В 1491 г. Карл VIII женился на герцогине Бретонской и этим установил «личный союз» большой и наполовину независимой Бретани с Францией. Полностью это государство было включено в состав Франции лишь через несколько лет.

Он не был сыном Карла VIII – Карл умер, не оставив прямых наследников, – а внуком брата Карла VI. С Карлом VIII угасла первоначальная ветвь рода Валуа.

Конечно, вскоре его могущество еще больше возросло: благодаря завоеваниям своих военачальников Кортеса и Писарро в Америке он завладел огромными богатствами Мексики и Перу.

У французов в то время звание адмирал почти всегда означало военачальника сухопутных войск.

Генрих IV (не имевший никаких оснований любить ее) сказал о Екатерине уже после того, как взошел на престол вслед за ее сыновьями: «Что было делать несчастной женщине, когда ее муж умер, а у нее на руках остались пять маленьких детей и две семьи, наша и Гизы, интриговали, желая завладеть троном? Я удивляюсь тому, что она не сделала худшего!»

Эти три короля, сыновья Екатерины, были самыми безликими правителями Франции со времени возрождения монархи в XII в. Их даже невозможно считать целостными личностями. В истории они играют важную роль лишь из-за того, что другие люди совершили много дел за или против их «королевской» власти.

Франциску II было только 16 лет, когда он стал королем. Его женой была замечательная женщина и красавица Мария Стюарт, знаменитая королева Шотландии, находившаяся тогда в самом начале своей бурной и в высшей степени трагической жизни. Если бы Франциск (который с самого рождения был болезненным) прожил дольше, его энергичная жена смогла бы сделать его правление достойным упоминания, но он умер, пробыв на троне около года.

Карлу IX было всего 13 лет, когда он унаследовал престол после брата. Этот король был «высокого роста, изящный, с величавыми манерами, чувствительный и умный». Но он был совершенно непоследовательным в своих симпатиях и предрассудках и очень охотно прислушивался к дурным советам. Хотя резня в Варфоломеевскую ночь произошла в его правление, он, вероятно, был лучшим среди этих трех последних королей из рода Валуа.

Генрих III взошел на престол уже взрослым, но, несомненно, был худшим из этих троих братьев-королей. «Он вел постыдный образ жизни, был изнеженным и женоподобным. В его дворце лилась кровь и плелись интриги, этот дворец был местом любви и убийств и разгула самых худших страстей». Разумеется, такой король терпел поражения от протестантов, а знатнейшие аристократы-католики его запугивали и грубили ему.

Точные мотивы и рассуждения, которые заставили Екатерину совершить такой внезапный и резкий поворот в политике короля, в значительной мере неизвестны до сих пор.

Согласно другим подсчетам, довольно точным, число жертв достигло 3 тысяч в Париже и 13 тысяч в провинции.

Реймс, где обычно происходили коронации, в это время находился в руках его врагов.

Французский ливр (денежная единица, соответствующая английскому фунту) в то время стоил, видимо, ок. 38 центов серебром. Конечно, его покупательная способность была тогда гораздо выше, скажем 1 доллар. Постепенно стоимость ливра уменьшилась до примерно 19,5 цента. Столько он стоил во время Французской революции, когда его переименовали во франк. Приведенная выше цифра «утечек» при сборе налогов может быть преувеличена, но потери для казны, несомненно, были возмутительно огромными.

Генрих IV, проявляя интерес к сельскому хозяйству, приказал каждый день после обеда читать ему очень разумно написанную книгу лангедокского дворянина Оливье де Серреса «Управление фермами». Благодаря примеру короля книга стала популярной и, несомненно, улучшила методы ведения сельского хозяйства во Франции.

Французские дворяне считали унизительным для себя служить в пеших войсках; традиция и политика были против того, чтобы слишком легко вооружать обычных крестьян. Поэтому, чтобы иметь нужное количество пехотинцев, часто нанимали иностранцев, главным образом швейцарцев и немцев.

Конечно, в 1614 г. было много очень могущественных сил, которые своим влиянием не дали демократическим тенденциям внутри Генеральных штатов стать мощными и эффективными. Но и без этого противодействия это собрание по самой своей природе почти не годилось для роли инструмента либерализации и возрождения Франции.

Вся безответственность лидеров Фронды хорошо видна в этом описании герцогини де Лонгвиль, самой заметной из знатных дам, раздувавших огонь мятежа: «Тщеславие и скука побудили ее восстать против ее короля, предать ее страну и изменить ее мужу. В конце концов ссылка в Пор-Рояль спасла герцогиню от одурманивших ее почестей, тревог и удовольствий этого мира» (Стефен).

Король, правда, мог преодолеть это вето, если бы собрал торжественное заседание (оно называлось «ложе правосудия») и объявил предложенные законы юридически обязательными без согласия парламента. Но этот способ был громоздким и очень непопулярным. (Первоначально французские короли проводили судебные заседания, сидя на возвышении, похожем на кровать, и окруженные своей знатью. Отсюда название «ложе». – Пер. )

Падкий на деньги Карл II продал его Франции в 1662 г.

Это приданое так и не было уплачено, что привело к очень серьезным последствиям. См. с. 225.

Людовик XIV в своих мемуарах, точнее, наставлениях сыну написал: «Худшее бедствие, которое может выпасть на долю любому человеку нашего ранга, – это опуститься до подчиненного положения, при котором монарх обязан получать законы от народа… Основной порок английской монархии (в отличие от французской) – то, что король не может ввести дополнительный набор или дополнительно набрать солдат без согласия парламента и не может созвать парламент, не ослабляя свою власть».

ЛабрюйерЖан де – знаменитый французский писатель и философ-моралист, прославился книгой очерков «Характеры» и своими афоризмами. ( Примеч. пер .)

Те, кто изучает древнюю историю, с циничным интересом заметят, что умные французы XVII в. позволили себе вернуться к сложному церемониалу, который делал египетских фараонов первыми рабами их «божественности».

Для практических целей можно считать, что провинции и женералите – одно и то же с этого времени и до отмены тех и других в 1789 г. Но между теми и другими были значительные различия в границах, и их имена далеко не всегда совпадали.