Лев Шильник - Шизо и Цикло. Присмотрись, кто рядом с тобой. Психологический определитель

К сожалению, удовлетворительного объяснения всех этих трудностей как не было, так и нет. Все, что имеется в нашем распоряжении, – лишь гипотезы, более или менее убедительные. Некоторого прорыва можно было бы ожидать в связи с успехами иммунологии, но и тут все далеко не так просто. Казалось бы, роль психологических факторов в генезе аллергических заболеваний, таких как бронхиальная астма или крапивница, сегодня признается всеми. Более того, имеются успешные попытки экспериментально вызывать приступы крапивницы путем простого упоминания о таких ситуациях, а с точки зрения патофизиологии не существует фундаментального различия между образованием волдыря при крапивнице и пузыря при ожоге.

Специалисты обычно различают два типа вмешательства психики в соматику – так называемую истерическую конверсию и соматизацию в собственном смысле этого слова. В первом случае органический симптом является прямой реализацией психического представления, при соматизации же в собственном смысле он обусловлен неким эмоциональным напряжением, психотравмирующей ситуацией. Таков, например, механизм образования язвы желудка: конфликтная ситуация влечет за собой напряжение, которое, многократно повторяясь, стимулирует желудочную секрецию, что и приводит в конечном счете к язвенному поражению. Вся проблема в том, что истерическая конверсия, по единодушному мнению специалистов, может затрагивать только произвольно регулируемую поперечно-полосатую мускулатуру, а вот механизм истинной соматизации не реализуется в представлении и дает нейровегетативные нарушения или задействует гладкие мышцы, недоступные сознательному управлению. Таким образом, психосоматический симптом в противоположность симптому конверсии не несет символической нагрузки.

Наш эксперимент с ожогом решительно противоречит этой дихотомии. Механизм здесь бесспорно конверсионный, поскольку представляет собой прямую материализацию представления (внушение ожога), а возникновение пузыря неразрывно связано с деятельностью нейровегетативной системы. Точно так же известно, что посредством гипнотического внушения можно останавливать кровотечение (такие опыты проводились), которое, разумеется, не поддается произвольному регулированию. Как со всем этим быть – одному Богу известно, поэтому мы не станем более углубляться в непролазные дебри ученых дискуссий, но отметим только одно: тот факт, что можно словом спровоцировать тканевые, гуморальные и даже иммунологические изменения, сам по себе представляет чрезвычайно большой интерес.

Не меньше вопросов порождает и гипнотическая анестезия, то есть обезболивание посредством гипнотического внушения. Вот далеко не полный перечень хирургических вмешательств, при которых обезболивание достигалось исключительно с помощью гипноза: удаление аппендикса, кесарево сечение, операции на желудке, резекция грудной железы, удаление простаты, сердечная хирургия. Леон Шерток рассказывает о проведенных им опытах по гипнотическому обезболиванию, позволяющих сделать вывод, что с помощью гипноза снимается боль, о чем, вне всякого сомнения, свидетельствует отсутствие таких болевых проявлений, как рефлекс отдергивания или мимика, обозначающая восприятие боли. Кроме того, и сами испытуемые по окончании процедуры заявляют, что боли не испытывали.

Однако не все так просто и однозначно. Опыты по восстановлению памяти показывают, что восприятие болезненной информации (ее распознавание пациентом), по всей видимости, имеет место, но претерпевает качественное изменение. Грубо говоря, пациент осознает боль, но она не доставляет ему страданий. Впрочем, вопрос этот крайне запутанный и нуждается в дополнительных исследованиях.

Давайте оставим в покое высокую теорию и обратимся к живым гипнотическим картинкам. Помните, мы уже упоминали о сомнамбулизме – своего рода гипнотическом максимуме? Настоящих сомнамбул сравнительно немного – от 5 до 20 %, по данным разных авторов. Это удивительное состояние. Человек, находящийся в глубоком гипнозе, может наслаждаться рыбной ловлей посреди комнаты, загорать на солнышке, растянувшись на кровати, рвать с пола невидимые цветы или с наслаждением слушать пение соловья (в комнате полная тишина). Взрослого человека можно превратить в шестилетнего ребенка, и он будет с упоением выводить детские каракули; если «сделать» его новорожденным, у него появится сосательный рефлекс, а глаза станут пустыми и плавающими. Молодую женщину перевоплощают в глубокую старуху, и она моментально сгибается, бредет, едва передвигая ноги, старчески садится. Руки трясутся, изменяются взгляд и голос. Перед нами абсолютно гениальная игра, невероятная подлинность переживания.

Гипнотизер обычно предлагает ситуационную модель в общем виде, а все существенные детали домысливаются самим испытуемым. Психика как бы раздваивается: одна ее часть глубоко спит, а другая – легко управляема и находится в высшей степени бодрствования. Человеку в ходе испытания можно внушить любую галлюцинацию (он без труда увидит зверя, каких не бывает в природе), несуществующую боль или, наоборот, подавить восприятие реальной боли, сделать кислое соленым, а соленое – сладким. Внушение в сомнамбулическом состоянии способно пробудить такие глубинные, потаенные следы памяти, о существовании которых не подозревает ни гипнотизер, ни сам загипнотизированный. Можно без труда оживить прочно забытые сцены и переживания из далекого прошлого. Известна хрестоматийная история о том, как пожилой венгр, мальчиком угнанный с Украины в Германию во время Великой Отечественной войны, с помощью врача-гипнотизера вспомнил свои настоящие имя и фамилию, разыскал родное село и мать.

У сомнамбул удается достичь полного гипнотического перевоплощения личности. Вот как об этом пишет Владимир Леви:

«Все, что угодно. Можно перевоплотить О. С. (пациент В. Леви. – Л. Ш.) в фельдмаршала Кутузова или Наполеона. В Рафаэля или в Паганини. В маленького ребенка или столетнего старика. Можно – в чернокожего короля, дать ему имя Уага-Дуга, и он забудет свое. Можно – в любого зверя или в птицу, в дневную или ночную. В собственную жену или дочь. В неодушевленный предмет, в чайник или будильник. В букву. В воздух».

С сомнамбулами можно творить настоящие чудеса. Например, всем психиатрам известен феномен так называемого отсроченного (постгипнотического) внушения. Загипнотизированному внушается, что через определенное время (минуты, часы, дни – принципиального значения не имеет) он совершит некие действия. Причем до наступления «момента икс» испытуемый не подозревает о том, что ему приказано что-то выполнить (из соображений подстраховки такую локальную амнезию можно подкрепить специальным внушением). Но вот бьет назначенный час, и внушение исподволь начинает просачиваться на поверхность. Самое интересное при этом – что любая, сколь угодно нелепая ситуация облекается в привычные одежды и разыгрывается на редкость естественно.