Дениэл Либерман - Самый нужный гормон. Дофамин правит всем

Недостаточно выиграть «Тур де Франс» и выиграть его даже семь раз. Для дофамина ничего не будет достаточным. Стремление очень важно, как и важна победа, но для дофамина не существует финишной черты. Постоянное одерживание победы — это как наркотик, оно тоже может вызывать зависимость. Всплеск наслаждения, который никогда не приносит удовлетворения — это только половина действия. Другая половина — это упадок дофамина, приносящий ужасные ощущения.

Каждый год в Вашингтоне проводится голосование за звание лучших докторов в различных сферах медицины. Результаты публикуются в журнале Вашингтон в номере «Лучшие Врачи» (Top Doc). Стать Лучшим Доктором — это честь и радость для любого врача. После того, проходит радость удовлетворения, возникает неудобный вопрос: « Попаду ли я туда в следующем году? Что будут думать все люди, поздравившие меня, если мое имя исчезнет из рейтинга? Никто не остается в рейтинг навсегда, но как я переживу унижение, если меня выкинут из списка?»

Один проигрыш намного хуже после даже пары выигрышей. Когда ты открываешь журнал, ожидая увидеть в нем свое имя и его там нет, у тебя прямо встает комок в горле.

Победители жульничают по той же причине, по какой зависимые от наркотиков принимают наркотики. Сначала ты получаешь кайф, но как только действие его отступает, ты чувствуешь себя отвратительно. И наркоманы, и победители понимают, что такое поведение потенциально может разрушить их жизнь, но цепочки желания очень сильны. Они хотят только всё больше. Больше наркотиков, больше успеха. Но настоящий успех не приходит вместе с жульничеством. Если ты совершаешь ошибку, люди простят тебя, но если ты поступаешь бесчестно, дурная слава останется с тобой на долгое время. Поэтому так важна цепочка контроля. Она рациональна, она способна принимать холодные, расчетливые решения, которые увеличивают наше благосостояние на долгое время в будущем. И все равно, для многих людей, обман притягателен, как переполняющее искушение в погоне за победой. По крайней мере, жульничество работает в краткосрочный период времени.

Доктор Джонс стояла в лифте, боясь предстоящего интервью с пациентом. Был уже час ночи и ее вызвали в приемную скорой помощи, чтобы оценить состояние пациента, который сказал, что собирался кого-нибудь убить. Когда психиатрический пациент угрожает кого-то убить, и это произойдет, доктор, отпустивший пациента, также может понести ответственность.

Взъерошенный и плохо-пахнущий пациент не моргая уставился на доктора Джонс. Он уже бывал здесь. Сейчас он перебивал и отказывался от сотрудничества. Когда его однажды оставили в клинике, он был обвинен в том, что приставал к женщинам, которых здесь лечили от шизофрении. Больной утверждал, что у него аллергия ко всем психиатрическим препаратам, кроме ксанакса.

Помимо употребления кокаина, с ним было все в порядке с точки зрения психиатрии, но в ту ночь он требовал, чтобы его приняли в больницу. Он упомянул о многочисленных арестах и трех годах пребывания в тюрьме. Если бы его не приняли в больницу, он сказал бы, что выполнил свой долг и убил бы кого-нибудь. «Давайте представим, что кто-то сделал мне что-то плохое» — сказал он.

Паранойя — это одно из наиболее излечимых психиатрических заболеваний связанная с людьми, которые угрожали жестокостью. Паранойя заставляет их всего опасаться и иногда они приходят к выводу, что единственный способ защитить себя — это убить человека, который, как они воображают преследует их. С принятием антипсихотических лекарств, примерно через проходят заблуждения вместе с угрозой жестокости.

Но пациент, сидевший напротив доктора Джонс не был психопатом.

Доктор Джонс столкнулась с дилеммой. Она знала, что пациенту не станет лучше, если его не положат в больницу, но и принятие его в госпиталь поставило бы под угрозу других пациентов. С другой стороны, у него уже был опыт жестокости. Она приняла его, опасаясь за безопасность жертвы, которую он не называл, но чувствовала вину, подвергая опасности других пациентов в палате.

Жестокость — это иногда результат дисфункции или патологии. Но в большинстве случаев, жестокость это выбор — принудительный и расчетливый способ получить то, что ты хочешь.

Сила, часто выражаемая в жестокости — это конечный инструмент доминирования, но является ли он дофаминовым?

Жестокость бывает двух видов: запланированная и причиняемая ради достижения цели, и спонтанный случай жестокости, вызванный страстью. Примером жестокости для достижения цели может служить как ограбление на улице, так и жестокость, влияющая на весь мир, например, начало Мировой войны. В каждом случае акцент делается на том, что это — эффективная стратегия, спланированная заранее, и всегда направленная на достижение ресурсов или контроля. Движимая дофамином агрессия имеет низкое эмоциональное содержание.

Способность подавлять такие эмоции, как страх, злость или переполняющее желание дает преимущество в разгаре конфликта. Эмоции — это всегда слабость, которая мешает расчетливым действиям. Самая распространенная стратегия доминирования — это умение стимулировать эмоциональные реакции у противника, чтобы они мешали его способности выполнить его стратегический план. В спорте это часто проявляется в форме пустой болтовни на баскетбольном поле или провоцированием драки.

Агрессия, движимая страстью, набрасывается на провокацию. Это не расчетливое действие контролирующего дофамина, а как раз наоборот. Когда страсть управляет агрессией в ответ на провокацию, дофамин подавляется молекулами H&N и люди показывают тип агрессии, который обычно разрушает их будущее благополучие. И все может закончиться ранами, арестом или позором.

Представьте родителя, который теряет терпение во время хоккейной игры своих детей. Желание помочь проигрывающему сыну потасовкой — это не расчетливое действие, а необдуманная эмоциональная реакция. Дофамину здесь не удасться ничего не достичь, у него нет ресурсов или преимущества для получения желаемого. Эмоции превосходят контролирующий дофамин, несущий с собой осторожность и расчетливость.

Энтони Трополле, английский романист, сравнил два подхода к описанию политических дебатов между двумя его героями, Даубене и Грешам, лидерами двух противоположных парламентских партий.

В то время как Мистер Даубене всегда бил очень сильно, так как он знал как бить, обдумывая заранее каждый удар и определял результат заранее, опираясь на свою силу до такой степени, что рассчитывал эффект от удара на уже нанесенную рану, мистер Грешам попадал под удар справа слева и спереди… и в своей ярости мог бы убить своего соперника до того, как он заметил бы, что у него потекла кровь.