Дэвид Граймс - Неразумная обезьяна [Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду] [litres]

Совокупность доказательств: Гипотеза должна учитывать все доказательства и факты, а не только те, что ее подтверждают. Если утверждение соответствует всем имеющимся к настоящему моменту данным, то, как правило, это утверждение можно временно принять как истинное. Если, однако, утверждение противоречит ранее полученным фактам, то надо подумать о проверяемых причинах такой нестыковки.

• Бритва Оккама: Опирается ли утверждение на множество дополнительных утверждений и оговорок? Если альтернативная гипотеза лучше объясняет доступные данные, то следует привести сильные доказательства для обоснования дополнительных допущений.

• Бремя доказательства: Бремя доказательства для тех, кто доказывает истинность своего утверждения, всегда тяжелее бремени тех, кто его опровергает. Попытки “сбросить” это бремя являются признаком недобросовестной науки. Утверждения, которые зиждутся на оговорках, призванных оправдать недостаток доказательств (включая ссылки на заговор), являются признаками лженауки. Главное правило таково: если утверждения высказываются в духе поиска истины, то они скорее всего являются научными; утверждения скорее всего лженаучны, если высказываются в духе оправдания.

Эти пункты не являются заменой рассудочного мышления; это всего лишь вопросы, которые следует задать себе при столкновении с новыми утверждениями. Понимание этих основополагающих принципов науки чрезвычайно полезно даже в тех случаях, когда утверждения напрямую к науке не относятся. Вот что пишет об этом психолог Томас Гилович:

Поскольку наука пытается расширить пределы наших знаний, ученый постоянно натыкается на барьер невежества. Чем больше человек занимается наукой, тем больше он сознает глубину неизведанного и временную и преходящую природу известного. Все вместе это приводит к разумному скептицизму в отношении утверждений о том, каковы вещи или какими они должны быть.

Конечно, попытки досконально разобраться в том, заслуживает некое утверждение доверия или нет, могут показаться сизифовым трудом – ведь мы живем в эпоху, когда лженаучные декларации часто топят нас в океане своего вздора. В этом половодье полуправды многие – что вполне объяснимо – попросту погружаются в бездействие. Но перестать обращать на все это внимание значит ступить на путь сомнамбулы, ведущий к катастрофе; мы не сможем противостоять надвигающемуся призраку климатических изменений и великому множеству других вызовов, если поддадимся апатии. Горькое замечание Сагана объяснимо, но его пророчество не является обязательным к исполнению. Умение отличать научное от лженаучного необходимо, если мы хотим защититься от шарлатанов и дураков.

Весьма бурной и насыщенной жизнью Ричарда Фейнмана всегда руководило любопытство. Будучи молодым физиком, Фейнман принимал участие в работах по Манхэттенскому проекту в Лос-Аламосе; чтобы развеять скуку долгих ночей Нью-Мексико, он вскрыл сейф и оставил там зашифрованное письмо. Понятно, что это вызвало нешуточную панику: по цехам предприятия, работающего над созданием атомной бомбы, разгуливал неведомый диверсант. Дело кончилось тем, что злоумышленник был обнаружен, и Фейнману пришлось на время переквалифицироваться в эстрадного барабанщика. Правда, после войны он стал выдающимся физиком-теоретиком, а в 1965 году получил Нобелевскую премию. Но, кроме того, Фейнман известен как блестящий педагог, умевший, помимо прочего, рассказывать занимательные истории. В одной из самых интересных из них говорилось об островитянах южной части Тихого океана и об их таинственном карго-культе.

Эта любопытная религия возникла в ходе Второй мировой войны на затронутых военными действиями островках Тихого океана, где туземцы Меланезии поколениями жили в счастливом неведении о технологиях огромного, чужого им мира. Но военные действия докатились – со всеми своими наступлениями и отступлениями – даже до домов островитян. Первыми в Меланезию прибыли японцы – на самолетах с медикаментами, продовольствием и оборудованием. Потом, довольно скоро, японцев сменили союзники, построившие на островах военные базы, и в Меланезии появились вещи, каких местные жители прежде не видывали. Некоторые солдаты даже делились ими с потрясенными туземцами. Когда война кончилась, солдаты и их грузы исчезли так же быстро, как появились.

В глазах части островитян солдаты и их карго (то есть грузы) приобрели поистине религиозные качества. Писатель Артур Кларк однажды заметил, что “любая значимо продвинутая технология неотличима от магии”, а так как религия сама по себе склонна требовать избирательного отступления от наблюдаемых законов природы, то едва ли стоит удивляться, что многие островитяне отнеслись к увиденным им непривычным предметам как к появившимся из иного, потустороннего мира. Это преклонение было ловко использовано местными “большими людьми”, которые устроили религиозный культ на месте оставленных белыми пришельцами строений. Так же как это бывает во всех религиозных сектах, верования варьировали в зависимости от пророков и географического положения, но все они сходились в том, что доставленный солдатами груз имел божественное происхождение. На просторах меланезийского мира вожди нового культа проповедовали, что истинно верующие будут вознаграждены джипами, едой и одеждой.

Для того чтобы задобрить богов, владевших, по мнению аборигенов, всеми этими сокровищами, островитяне усвоили их (богов) формы поведения, постепенно создав сложные стилизованные ритуалы. Островитяне сделали почти точные копии того, что они видели у военнослужащих: широкие травяные взлетно-посадочные полосы и наблюдательные вышки, а также высокохудожественные украшения, напоминавшие таинственные средства коммуникации и армейское снаряжение.

На острове Танна верующие ожидали возвращения бога, которого они называли Джоном Фрумом и который обещал вернуться с драгоценным грузом. Внешность его описывалась рассказчиками по-разному – одни говорили, что он белый, другие – что черный. Чаще всего он принимал облик солдата времен Второй мировой войны. Когда кинодокументалист Дэвид Аттенборо спрашивал верующих, как выглядел Фрум, ему отвечали: “Он такой, как ты”. “У него белое лицо”, “Он высокий человек”, “Он живет далеко на юге Америки”. Но, несмотря на истовую веру и приверженность реликвиям и ритуалу, груз больше не прибывал – посадочные полосы и вышки оставались заброшенными.

Верующие считали это капризом Фрума, хотя фундаментальная проблема заключалась в том, что островитяне просто механически скопировали эстетику технологии, с которой столкнулись, не понимая, какие идеи лежали в ее основе. По аналогии с этим феноменом Фейнман создал термин наука карго-культа – для описания феномена бездумного копирования внешних атрибутов науки при полном отсутствии приложения истинно научного метода. Он говорил, что осмысленная наука должна опираться на “научную цельность, на принцип научной мысли в сочетании с предельной честностью и способностью оглядываться назад. Например, если вы выполняете эксперимент, то должны сообщить обо всем, что может сделать результат недостоверным, а не только о том, что, по вашему мнению, делает его успешным”.