Дэвид Граймс - Неразумная обезьяна [Почему мы верим в дезинформацию, теории заговора и пропаганду] [litres]

Хор обличавших и оскорблявших заходился в неистовом безумии. Никто не сочувствовал Стоун: она не только потеряла работу – на нее посыпались угрозы убийства или изнасилования за ее абсолютную аморальность. Совершенно объяснимо, что Линдси впала в тяжелую депрессию; охваченная тревогой, она стала бояться выходить из дома. В стадном мозге виртуальной толпы, в его глубине, таилась никем не замеченная логическая неувязка – нечто настолько извращенное, что вся эта свора смогла легко оправдать угрозы насилием в отношении безобидной молодой женщины и упиваться ее падением, оставаясь при этом твердо убежденной в своем моральном и нравственном превосходстве: “Она лишена моральных устоев. ➔ Я нападаю на нее. ➔ Моральная правда за мной”.

Высказываясь по поводу моббинга, психолог Джоан Фриденберг пишет, что “большинство людей в толпе нападающих считают свои действия полностью оправданными кажущейся безнравственностью и развращенностью жертвы, по крайней мере до тех пор, пока их не призывают к ответу, например, в суде или в ходе журналистского расследования, когда они начинают относиться к делу с некоторой долей обдумывания”. Мнимая праведность толпы может быть оправдана только в том случае, если жертва в ее глазах предстает злодеем, достойным ненависти и уничтожения, – и, таким образом, стремление к извращенной справедливости часто принимает анималистическую форму, с полным превращением жертвы в животное в глазах толпы. Как замечает Фриденберг, “полное отсутствие ответственности делает толпу преступной”.

Выводя утвердительное заключение из отрицательных посылок [12] Как вы, должно быть, догадались, существует и логическая ошибка, обратная этой: отрицательный вывод из утвердительных посылок, когда негативное заключение выводится из двух утвердительных посылок. Это построение такое же ошибочное и строится по такому же образцу: “Либо вы правы, либо я прав. ➔ Я прав. ➔ Следовательно, вы неправы”. , мучители Стоун искренне верили, что с чем большим пылом они осуждают ее мнимое преступление, тем большими праведниками становятся. Стоун, по всем нравственным меркам, не была чудовищем; она достойный человек, преданный делу помощи инвалидам. Хотя есть масса свидетельств того, что проступок Стоун был чистой случайностью, поведение улюлюкающей орды было бы столь же отвратительным, даже если бы Стоун действительно намеренно оскорбила память павших героев. Да и будь она ужаснейшим из людей, оскорблявшие ее существа все равно не стали от этого лучше. Тот, кто безнаказанно орудует вилами, не становится героем.

Возможно, очернение несчастной женщины внушало этой стае ощущение морального превосходства, но ее умозаключения были лишь ханжеской иллюзией, нанизанной на извращенную логику. Подобно всем сетевым бурям, яростный хор очень скоро забыл о человеке в эпицентре травли и нашел себе новую жертву, но для несчастных, на которых обрушилась эта поистине тотемная ненависть, ущерб может оказаться непоправимым [13] Для того чтобы в полной мере ощутить, какую рану наносят людям, оказав шимся в эпицентре праведного гнева толпы, стоит почитать книгу Джона Ронсона “Итак, вас публично унизили” (Jon Ronson. So You’ve Been Publicly Shamed ). Она на многое открывает глаза. .

Я бы проявил недопустимую недобросовестность, если бы не упомянул некую очевидную вещь: в то время как в основании рассмотренных нами примеров лежат логические ошибки, человеческой природе присущ еще один порок, который отвечает за неправильность суждений. Обычно мы мыслим не так, как мыслят математики и логики, а мотивация следовать шаткому мышлению часто проистекает из чего-то более глубинного, чем простое непонимание. Как мы увидим в следующих главах, чем сильнее мы привержены своим взглядам, тем с большей легкостью готовы ухвтиться даже за абсолютно неадекватные суждения, если они добавляют видимость достоверности нашему мировоззрению. На все мы сначала реагируем эмоциями и только потом ищем интеллектуальное подтверждение нашим первоначальным чувствам. Вместо того чтобы воспринимать противоречия, мы ведем себя, как разъяренные пифагорейцы, стремящиеся раздавить все, что противоречит милым их сердцу идеалам. Печальная реальность заключается в том, что мы скорее являемся существами реагирующими, чем существами рефлексирующими. Это приносит всем нам огромный вред, поэтому для того, чтобы принимать разумные решения, нам надо избавляться от порочного мышления – даже если для этого мы должны покончить с нашими красивыми теориями.

Мы глубоко общественные животные, и мало что влияет на нас так сильно, как мнения других людей. Мы опираемся на чужой опыт, пользуемся рассказами и эпизодами из жизни как психологическими вехами, сокращающими наши блуждания в этом мире со всеми его неопределенностями. Живые рассказы и эмоционально окрашенные сообщения об истинных происшествиях влияют на принятие нами решений как на уровне сознания, так и подсознательно. Но оружие это обоюдоострое: такие живописные повествования могут сделать наглядными наши суждения, но одновременно они могут скрыть или исказить жизненно важную информацию и сделать наше суждение абсолютно ложным. Эта грань отражена в другом наименовании аргумента к случаю из жизни – ошибка обманчивой живости , или анекдотическое свидетельство .

Информация, почерпнутая из чужих примеров и случаев, невероятно уязвима, так как ведет к ложноположительным заключениям; вводящие в заблуждение “хиты” способствуют ложному восприятию действительности. Баснословные лотерейные выигрыши, чудесные исцеления от смертельных болезней, триумфы неудачников – все это служит сюжетами для захватывающих историй, но подобные случаи запоминаются именно в силу своей необычности, а отнюдь не потому, что содержательно иллюстрируют некий базовый тренд. Если мы делаем слишком далеко идущие выводы из таких сказочных историй, то это грозит логической ошибкой – иногда с катастрофическими последствиями.

Для наглядности возьмем в качестве примера рекламу: это поможет нам увидеть, каким образом эксплуатируется наша врожденная подверженность воздействию личных мнений. Часто это делается посредством свидетельств или отзывов, в которых потребители до небес превозносят какой-либо товар или услугу. Такие отзывы очень эффективно влияют на мнения других потребителей, так как слухи, распространяемые из уст в уста, порождают чувство доверия и привлекают к покупке намного больше новых простофиль, чем просто объективная похвала. Одним из разительных примеров такого рода является отталкивающее поведение компании Consumer Pharmaceutical Advertising , занимающейся изготовлением массовой рекламы лекарств по заказу всех желающих. По этическим соображениям эта практика законодательно запрещена в подавляющем большинстве стран мира, с двумя примечательными исключениями – Соединенные Штаты и Новая Зеландия, где по телевизору можно увидеть рекламу каких угодно лекарств (от антидепрессантов до средств от эректильной дисфункции), перемежающуюся рекламой модных брендов одежды и овсяных хлопьев для завтрака.