Кристель Петиколлен - Как избавиться от манипуляторов. Есть такая возможность

Представьте себе пятилетнего малыша, только что разбившего вазу. У его ног валяются осколки. Он энергично мотает головой и повторяет: «Это не я!» Что, по сути, надо понимать как: «Мне бы очень хотелось, чтобы это был не я!» Точно так же поступают и манипуляторы, ментально застывшие в волшебной инфантильной мысли. Разговаривать – это значит формулировать волшебные заклинания. У них вербальные высказывания имеют силу закона. Если это сказано, значит, это верно, и произнести противоположное – значит аннулировать неприятную реальность. Что объясняет их невероятную неискренность. Как только они сказали: «Я никогда такого не говорил!», надо понимать это как: «Мне бы хотелось, чтобы я такого не говорил!»

Магическое инфантильное мышление не имеет ничего общего с креативной визуализацией. Большинством методик по персональному развитию предлагается создать себе позитивную мысль, чтобы представить самые лучшие изменения и мысленно выработать новые креативные решения, динамичные и конструктивные.

Креативная визуализация – это чудесное средство и те, кто практикует ее регулярно, могут рассказать вам о ее пользе. Но если этот способ предложить людям незрелым, есть риск, что это укрепит их систему магического инфантильного мышления и отрицания реальности. Чтобы быть уверенным, что речь идет о позитивной визуализации, а не о магическом мышлении, прежде всего, важно осознавать виртуальный аспект этих визуализаций и хорошо различать реальное и воображаемое, и осуществлять действия, направленные на то, что бы нам хотелось изменить. В магическом мышлении все наоборот: между реальным и виртуальным разницы не делается, и человек остается пассивным, а следовательно, слабо креативным. Таким образом, система отрицания реальности у манипуляторов чрезвычайно мощна, но заключается она лишь в том, чтобы блокировать мысль. Никогда она не служит выработке решений. Они думают: «Если не думать об этом, все само пройдет», или: «Если думать, что все не так, оно и будет другим». Когда их магическое отрицание дает сбои, они обязательно обращаются к лекарствам, алкоголю или наркотикам: так они уходят от проблем и от необходимости строить планы.

Вот почему с манипуляторами невозможно вести рациональную дискуссию. Слова у них используются вместо оружия, они без конца произносят магические формулы и заклинания, в которые они сами же первые и верят.

Манипуляторы редко говорят искренне, и в основном, это происходит непроизвольно. В принципе, всем нам известно, что слово – это не сам объект, например, слово «собака» не кусается. У манипуляторов этой способности абстрагироваться нет. Им кажется, что всякое название – это сам предмет. Обозначаемое обозначено. Видимое истинно. Этим объясняется и то, что им так важна внешняя сторона: ее достаточно, чтобы верить в реальность персонажа. Точно так же манипуляторам кажется нормальным действовать не думая, и думать не действуя, рассуждать о помощи, оказанной ими другим, ничего при этом не делая.

Они не видят связи между произнесенными словами и предполагаемыми действиями. Для них сказать – то же самое, что уже сделать. Но разрыв между словом и делом уже не столь бессознателен, он может быть прекрасно просчитан, особенно когда им нужно выбрать между необходимостью защиты собственного имиджа и своим нежеланием действовать. По обычной их схеме, произнесенные ими слова являются и действием. Именно таким странным образом мать-манипулятор сказала по телефону своей дочери, лежащей в больнице: «Ты ведь расскажешь всем, что я заходила к тебе в больницу?..»

Если немного абстрагироваться и не принимать за чистую монету то, что они говорят, мы обнаружим, в конце концов, что разговоры манипуляторов сродни тем, что ведутся на школьной переменке: их легко можно обобщить следующими детскими словами:

«Уж на перемене я тебе покажу!»

Если вы не соблюдаете правила игры, вас ожидает жестокая месть; правила игры выдуманы ими самими и они их постоянно меняют: они плохие игроки и сильно жульничают, как только игра идет не в их пользу. Угрозы и попытки запугивания могут выразиться даже так: «Пах! Ты убит!», «Я тебя убью!», «Ах, так? Вот я умру, тебе же будет хуже!»

«А вот и неправда!»

Неискренность позволяет им отрицать самое очевидное. Это сбивает нас с толку, поскольку нам трудно предположить, что человек может так нагло врать. И еще легко заметить все составляющие магического мышления, например: «А мне не больно!», «Давай, как будто бы я был…», «Ну, ты дурак!», или: «Я только что собирался это сделать!»

«А я первый сказал, ля-ля-ля!»

Чтобы перебежать вам дорогу, они упрекнут вас в том, в чем бы могли упрекнуть их вы. Заявят, что вы вор, при этом сами у вас что-нибудь стянут; упрекнут вас в обмане, обманув вас сами, даже назовут вас манипулятором, будучи таковыми сами. Мы легко и наивно полагаем, что люди не делают того, что горячо критикуют в других. Нужно понимать, что они без устали нападают на других, чтобы скрыть свои собственные слабости. Можно сразу же им возразить: «Нет, это было сказано до вас!»

«Первое слово дороже второго!»

Приставив вас к стенке, они вырвут у вас опрометчивое обещание, заставят необдуманно дать слово или совершить неосмотрительный поступок, а потом будут размахивать ими как неопровержимыми доказательствами того, что им нужно будет доказать. С единственной целью: заманить вас в ловушку.

«Ой, как не стыдно?!»

Самым большим удовольствием для манипулятора является унижение, осмеяние, очернение и опозоривание. Их насмешки глупы, злы и порой возмутительны. Они могут потешаться даже над вашим несчастьем, ну совсем как в школе на переменке!

Теперь вы достаточно ясно понимаете уровень сложности дискурса манипуляторов: пустые слова, бессодержательные слова, детские слова, подростковые измышления, лишенные основания угрозы… Все это, чтобы придать логики, здравомыслия и обоснованности тому, в чем ничего этого нет, и чтобы запутать вопрос.

Ни одно слово манипулятора нельзя принимать всерьез. Все их фразы – это их оружие, призванное нанести рану или дать себе возможность маневрировать.

Совершенно верно. Но жертвы засилья и некоторые терапевты даже не допускают мысли о том, что манипуляторы могут не иметь никаких позитивных чувств и никакой эмпатии. И, как следствие, их болезненное собственническое чувство принимается за любовь, их жесткость – за страдание, а их недоброжелательность, кажущаяся бессознательной, – за бестактность. Однако, отказываясь допустить, что на свете существуют откровенно злые и желающие другим зла люди, жертвы пребывают в счастливом неведении, что на руку манипуляторам: те расчетливо используют эмоции как приманку.