Анна Азарнова - Если с собой трудно [«Слепые пятна» личности и внутренние конфликты] [litres]

Что касается отношений с деньгами и собственностью, то они определяются тем, насколько эти деньги могут им помочь либо помешать получить близость. Например, такая жена легко и с удовольствием потратит свою годовую премию на совместную с мужем (дочерью, сыном) поездку за границу. Она будет счастлива оттого, что сможет таким образом доставить удовольствие и себе, и своим близким и находиться с ними рядом практически круглые сутки в течение десяти или двенадцати дней. С другой стороны, эта же самая женщина может инициировать судебную тяжбу с собственной сестрой по поводу раздела наследства, поскольку ее муж считает, что она не вправе и не должна уступать и упускать имущество, на которое она сама (и ее семья) имеет право. Для человека с описываемыми особенностями собственность есть ничто по сравнению с близостью, собственность не бывает для них самоцелью, скорее она – средство либо препятствие на пути достижения близости.

Каковы отношения человека, стремящегося к близости, с собственным телом? Здесь, как и в случае с собственностью, прослеживается инструментальность; тело, сексуальность являются лишь средством либо препятствием. Например, такой человек может отвечать на потребность партнера в сексе в первую очередь не потому, что также ощущает сексуальную потребность, а потому, что сексуальная близость удовлетворяет его потребность в близком контакте (в том числе физическом – телесный контакт, прикосновения, объятия). Собственные сексуальные желания (или нежелания), особенности, потребности могут игнорироваться, ведь самое важное – ощущать, что близкий человек рядом, что он тобой доволен и никуда не уходит, а, какая цена будет заплачена за это, не так уж важно. Ограничения, которые накладываются телом, его изменения внутренне описываются также посредством апелляции к близости. Например, когда такой человек стареет, когда ухудшается его здоровье, когда он получает инвалидность, рефреном его взаимоотношений с партнером будет: «Я без тебя не смогу», «Я теперь ни на что не способен сам», «Моя жизнь без тебя – ничто». Телесные потребности и состояния распознаются таким человеком не полностью, а ровно настолько, насколько они обеспечивают стремление к близости или по крайней мере не создают угрозы для нее. Например, женщине легче ощутить свой голод после того, как ее партнер заявил о том, что голоден и хочет пообедать в ресторане, однако она гораздо хуже распознает его, когда они где-нибудь гуляют вдвоем в условиях, когда партнер очень ограничен во времени либо весьма увлечен разговором. Ей трудно ощутить в полной мере степень своей усталости в тот момент, когда ее спутник бодро шагает вперед, однако в тот момент, когда он опускается на скамейку со словами: «Ну и устал же я!», она начинает чувствовать, как гудят ее утомленные ноги.

Когда такой человек заболевает, он стремится установить близкие отношения и со своим лечащим врачом. Заболевание создает и усиливает для таких людей новые возможности для того, чтобы жить зависимой жизнью. Они бессознательно сопротивляются излечению и склонны оставаться в позиции больного длительное время, потому что это дает им возможность получать заботу и опеку на «законных основаниях». Болезнь становится алиби для проявления потребности в зависимости и близости.

Основная проблема человека, жертвующего всем ради близости с Другим, заключается в неспособности переносить одиночество, заботиться о себе самостоятельно, осознавать и защищать собственную позицию, собственные интересы. Часто эти люди имеют недостаточно четкое представление о том, чего хотят (потому что привыкли подчинять свои потребности и желания другим людям). В отношениях «я – другой» они сосредоточены на партнере и страхе его потерять; в этом процессе их собственное ощущение самих себя, своих границ, потребностей и интересов ускользает. Очень часто такой человек ощущает себя беспомощным и неспособным к решению жизненных проблем, однако это далеко не так – ему лишь нужно ощутить себя самого, собственные нужды, ресурсы и ограничения отдельно от других, их нужд, ресурсов и ограничений.

Автономия

Здесь мы будем говорить о полюсе восприятия себя и других, прямо противоположном только что описанному. И если человек, всеми силами стремящийся к близости, плохо представляет себе собственное Я отдельно от другого, то тот, кто находится в полюсе «Автономия», наоборот, стремится утвердить и защитить собственную независимость. Именно она является для него величайшей ценностью, которой подчинено все остальное (или по крайней мере очень многое).

Такой человек всячески стремится выстроить свою жизнь так, чтобы не зависеть (или зависеть, возможно, меньше) от других людей – эмоционально, информационно, материально, экзистенциально, чтобы не быть связанным в принятии решений с другими, чтобы как можно менее «пересекаться» с ними в процессе реализации каких-либо действий. Такой человек уверен, что ему никто не нужен, и говорит об этом совершенно искренне. Стремление избегать близости ярко проявляется в близких отношениях, которые ассоциируются с чем-то угрожающим, подавляющим, пожирающим. В близких отношениях для такого человека таится опасность утраты самого себя, для него быть с кем-то в тесной близости означает перестать быть собой, что равносильно «перестать существовать».

Как же такой человек обычно воспринимает свою родительскую семью, рассказывает о ней? Как правило, в его жизненной истории можно проследить отчетливое движение в сторону «подальше от семьи», даже если это сопряжено для него со значительными затратами времени, сил и средств, с серьезными неудобствами (переезд в другой город, наем квартиры, необходимость много и тяжело работать, материальные лишения и пр.). Такие люди нередко очень рано покидают родительский дом, поступая так не в силу обстоятельств, а исключительно из-за собственных стремлений; кроме этого, история их отношений с матерью и отцом, сиблингами (братьями и сестрами), другими родственниками полна серьезных конфликтов, ссор, глубоких разногласий, доходящих до разрывов, многолетних бойкотов, отсутствия контакта и подобного. Такой человек редко говорит о своих родителях как о важных для себя, точно так же для него не является чем-то серьезным или «священным» роль (и обязанности) сына или дочери, которую он исполняет по отношению к собственным отцу или матери. Нередко память таких людей хранит много болезненных, тяжелых детских воспоминаний, связанных с родителями; как правило, о них им не очень хочется распространяться вслух. Поэтому они могут говорить о своем детстве поверхностно легко и в целом достаточно позитивно, однако это не соответствует, как правило, действительному положению вещей.