Мэри Пайфер - Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков

Те, кто определяет современную политику, могли бы внедрять законы, которые ограничивают производство и распространение порнографии среди детей. Во многих странах доступ к порнографии взят под контроль. Нужно хорошо подумать, как соотнести цензуру, контроль и образование, и рекомендуется провести исследования, взяв за основу наши идеи. Как можем мы позволять низменной индустрии преподавать отвратительные уроки нашим детям без серьезного обсуждения мер противодействия этому злу? Мы поддерживаем свободу слова, но мы убеждены и в том, что у двенадцатилетних детей не должно быть доступа к жестоким и развращающим их сексуальным зрелищам.

Но есть и хорошие новости: юные женщины стали консолидироваться, чтобы противостоять нашей агрессивной женоненавистнической культуре, организуя женские движения и вдыхая новую жизнь в идеи феминизма. Движение #Me Too, которое инициировали и распространяют юные женщины из самых разных слоев общества, представительницы разных национальностей, разных культур, вдохновляет и дает силы женщинам, которые стремятся положить конец сексуальным домогательствам и насилию.

Процветающие сообщества, семьи и группы сверстников помогают подросткам развиваться в разных направлениях, в том числе в сфере сексуальных взаимоотношений. Нравственные ценности защищают девушек, а положительные примеры для подражания им в этом помогают. Мы, взрослые, в состоянии им в этом помочь, если будем рассказывать о своих жизненных принципах и мыслях, которые приходят нам в голову; если сами будем для них примерами для подражания; если будем распространять по всему миру свои принципы просветительской работы с подростками в сфере сексуального воспитания.

Нашим дочерям всегда нужно было время и надежное место, где они могли бы спокойно расти и учиться общаться, развиваться эмоционально, интеллектуально и физически. И сейчас это им тоже нужно. Им требуется время для спокойствия и тишины, время для разговоров, время для чтения и время, чтобы посмеяться. Им нужны безопасные места, чтобы познать самих себя и узнать, что собой представляют другие люди, где они могли бы рисковать и совершать ошибки без страха за собственную жизнь. Нужно, чтобы к ним относились как к личностям, а не видели только красивое тело.

Глава 14. Чему я научилась, слушая девушек

Четырнадцатилетнюю Бренди втолкнула в мой кабинет ее мать, специалист по озеленению, замученного вида женщина из соседнего городка, которая заставила дочь прийти на один прием. Бренди таращила глаза и презрительно хмыкала, а ее мать в это время рассказала мне, что над ее дочерью надругался алкоголик-сосед.

Бренди перебила мать, заявив, что «подумаешь, изнасиловал», и утверждала, что в ее жизни есть проблемы серьезнее, чем этот придурок-сосед. Она пожаловалась, что мать вечно заставляет ее заниматься работой по дому, а отец постоянно требует, чтобы она возвращалась домой в точно обещанное время по вечерам в те дни, когда учится в школе, и утверждала, что ее самая большая проблема – родители, которые обращаются с ней как с ребенком, а она сыта этим по горло.

Я предположила, что все эти темы помогут обсудить инцидент с соседом тоже. Бренди ответила: «Может быть, других девчонок это и касается, но вот лично я так просто о себе ничего не рассказываю».

Я не ожидала, что Бренди согласится прийти на повторный прием, но, к моему удивлению, она об этом попросила. На следующий раз она пришла ко мне без родителей, прихватив с собой мягкую игрушку-панду. Свернулась клубочком у меня на кушетке и рассказала, что произошло на самом деле.

Шана сидела на кушетке, а ее родители-психологи – по бокам от нее. Она была в джинсах и футболке с изображением кадра из фильма «Парк Юрского периода» и выглядела она гораздо младше своих тринадцати лет. Ее отец был крупным мужчиной в твидовом пиджаке, похожим на медведя, и он объяснил мне, что Шана не хочет ходить в школу. Сначала она притворялась больной, а потом сказала, что не пойдет и все. Они не могли понять почему: училась она хорошо, у нее были друзья и, насколько им было известно, ничего страшного с ней не случилось.

Мать Шаны, высокая, уверенная в себе женщина, которая занималась исследованием зависимостей, спросила, нет ли у дочери депрессии. Ее отец покончил с собой, а у одного из ее братьев было выявлено биполярное расстройство. Она заметила, что Шана долго не засыпала по ночам, а весь день напролет спала и у нее пропал аппетит.

Я спросила у Шаны, почему она не хочет идти в школу. Она на минуту задумалась: «Мне кажется, что я или задохнусь, или просто перестану дышать, если зайду в здание школы».

«Что же такое вокруг творится-то?» – озадаченно подумала я.

Когда я знакомлюсь с клиентами в первый раз, то сразу же стараюсь найти в них нечто такое, за что я могла бы их уважать и чему могла бы посочувствовать. Если не найти ничего такого, помочь будет трудно. Я не верила, что анализ прошлого всегда будет полезен, но меня интересовала обстановка, в которой живут мои клиенты. Что они делают изо дня в день? Где проводят большую часть времени? Насколько хорошо им у себя дома и за его пределами? Я предпочитала обычный разговор наукообразной беседе. В целом, я не любила, когда человек выставляет себя жертвой, жалеет или обвиняет себя.

Я всегда была убеждена, что психология придает людям сил, помогает им взять контроль над собственной жизнью и улучшить взаимоотношения с людьми.

Я стремилась быть «лучом надежды», по меткому выражению Дона Мейхенбаума. Я не поощряла наклеивание на кого-то ярлыков, установление диагнозов или медицинских моделей. Я была из тех психотерапевтов, кто относится к семьям более позитивно. Я уважала взгляды Майкла Уайта и Дэвида Эпстона, которые учили, что клиенты приходят к психотерапевтам с «историями, пропитанными проблемами». Именно терапевт должен помочь клиентам обрести силы и рассказывать о себе оптимистические истории. Уайт и Эпстон подчеркивали, что проблема не в клиенте, проблема – в самой проблеме, и они предпочитали «обсуждать решения проблемы», а не «саму проблему». Уайт и Эпстон считали, что многие семьи страдают, потому что рассказывают о себе проблемные истории. Они подчеркивали, что психотерапевты часто усугубляют ситуацию, заставляя клиентов обсуждать их неудачи и конфликты, игнорируя области жизни, где те чувствовали себя сильными и полноценными. Уайт и Эпстон придавали людям сил, помогая им рассказывать новые истории о том, что им хорошо удавалось. Они выносили патологию и стыд за рамки психотерапии, зато генерировали оптимизм, доверие и сотрудничество.

В основном мои цели в отношении клиентов заключались в том, чтобы они в большей степени стали самими собой, стали открыты тому, что с ними происходит, стали компетентными, мыслили гибко и могли реалистично оценить то, что происходит вокруг. Я хотела помочь своим клиентам посмотреть на все с новой точки зрения и научиться строить более продуктивные взаимоотношения с людьми. Психотерапия – один из способов обдумать, что происходит у тебя в жизни. Она помогает людям управлять своей жизнью, а не плыть по течению. Жизнь, которую обдумали, представлялась более достойной продолжения.