Михаил Гернет - Инстинкт заключенного. Очерки тюремной психологии

К таким выводам пришел Колаянни после разбора имевшейся в его распоряжении литературы. Выдвинутые им соображения социологического характера безусловно заслуживают глубокого внимания, но нельзя согласиться с его отрицанием существования так называемого календаря преступности, т. е. определенного распределения преступности по месяцам. Существование такого календаря подтверждается данными новейшей уголовной статистики и работами Фойницкого, Тарновского и Ашафенбурга.

Исследование Фойницкого, впервые напечатанное еще в 1873 году, т. е. ранее работ Ферри и Лакассаня, написано на основании данных французской и английской уголовной статистики. Если рассматривать всю преступность, не разделяя ее на совершенно различные между собою группы преступлений против личности и собственности, то на каждый месяц приходится почти одно и тоже число преступных деяний. Мало заметны колебания также по временам года. Так во Франции в период с 1836 по 1869 г. на зиму выпадало 25,93 всех преступлений, на весну 24,36, на лето 25,14 и на осень 24,57 %. Но если рассматривать преступления против личности и собственности отдельно, то разница в распределении этих преступлений становится более заметной: наименьшее число преступлений против личности выпадает на зиму и осень, a наибольшее на лето и весну; наоборот, наименьшее число преступлений против собственности совершается летом и весною, a наибольшее зимою и осенью (27,69 зимой, 23,80 весной, 23,22 летом и 25,29 осенью). Это же соотношение наблюдается и при рассмотрении преступности по месяцам во Франции и Англии (по наблюдениям Фойницкого), в Германии (по изысканиям Ашафенбурга), в России (по изысканиям Тарновского) и в Бельгии, но данным уголовной статистики.

Таблица XXIV. Помесячное распределение преступлений против личности в Бельгии [304] , Англии, Франции, Германии и России [305]

Таблица XXV. Помесячное распределение преступлений против собственности в Англии, Франции, Германии и России [306]

Существование календаря преступности представляется несомненным, но и значение социальных факторов в помесячном распределении различных преступлений также не подлежит сомнению. Ферри уже в первые годы своей научной деятельности, когда он был склонен придавать социальной среде менее значения, чем придает теперь, признал в своем ответе на критику Колаянни, что изменения преступности по месяцам стоят в связи не только с влиянием температуры, но и с социальными факторами. На значение этих же последних факторов указывают и цитированные нами выше авторы Фойницкий, Тарновский, Ашафенбург, a также Тард [307]. Возрастание преступлений против собственности в холодное время объясняется экономическим положением беднейших слоев населения, ко всем тягостям которого зимою присоединяется новый враг — холод. Увеличение преступности против личности в летнее время объясняется более частым в теплое время нахождением населения вне дома, работами на воздухе, прогулками и пр. Рассмотрение времени совершения отдельных преступлений против личности и против собственности также убеждает в значении социальной среды. Наибольший процент изнасилований падает на летние месяцы, a наименьший на зимние. Очевидно, что большая возможность совершения этого преступления летом, когда население чаще, чем в другие времена года, отлучается из дому, вполне понятна. Бродяжничество в России выше среднего с июля по ноябрь. Г. Тарновский объясняет этот факт тем, что приближение зимы заставляет лиц, не имеющих узаконенного вида на жительство, добровольно заявлять властям о своем бродяжничестве, чтобы найти приют хотя бы в тюрьме. Нищенство мало развито летом, так как в это время легче бедняку прокормиться и т. д.

Таким образом, признавая существование календаря преступности, мы думаем, что изменение социальных условий должно внести изменение и в этот календарь преступности.

Из предшествующего изложения труда Колаянни не трудно было видеть, что рассматриваемый нами автор при критике антропологических и физических факторов придает наибольшее значение причинам социального порядка. Обращаясь к рассмотрению этих последних он признает, что, действительно, он склонен признавать за ними громадное влияние, если даже не исключительное [308]. Среди всех социальных факторов наибольшее значение для Колаянни, как социалиста, имеет современная неравномерность в распределении богатств, дающая избыток и довольство одним и осуждающая других ко всем лишениям и страданиям бедности: к постоянному недоеданию от самого рождения и до преждевременной смерти, к физическому и моральному отравлению в сквернейших жилищах, к истощению своих сил в тяжелой и нездоровой работе, к жизни, лишенной здоровых развлечений и к преступности.

Такой взгляд Колаянни, конечно, не общепризнанный; наоборот, вопрос о влиянии на преступность бедности и богатства, по справедливому выражению Тарда, «излюбленное поле битвы для двух крайних фракций позитивной школы: фракции социалистов (Колаянни, Турати) и ортодоксов (Гарофало и др.) [309]. С учением наиболее яркого представителя того направления, которое склонно или совсем отрицать существование бедности, как общественного зла, или отвергать пагубное влияние неравномерного распределения собственности на преступность, нам уже приходилось встречаться выше в главе о предшественниках социологической школы науки уголовного права: это барон Рафаэль Гарофало. Между взглядами Колаянни и Гарофало такая глубокая пропасть, что о компромиссе, о каком-нибудь соединении этих двух противоположных теорий в одну не может быть и речи. Но за пятнадцать лет, истекшие со времени появления этих двух трудов, криминалистическая литература обогатилась целым рядом других работ, посвященных выяснению значения для преступности бедности и, если до сих пор криминалист не может констатировать согласного, однообразного решения интересующего нас вопроса, то он и не может пожаловаться на недостаток исследований по этому предмету. Несомненно, что существующего теперь разнообразие мнений не было бы, если бы уголовная статистика давала точные сведения о степени имущественной состоятельности осужденных или обвиняемых. Но, к сожалению, такого материала уголовно-статистические отчеты не сообщают. К несовершенствам уголовной статистики присоединяются недостатки общей: мы не обладаем вполне точными и определенными сведениями о размере богатства и бедности различных классов общества [310]. Что касается сведений о богатстве различных народов, то на них нельзя строить никаких выводов в интересующем нас отношении по той причине, что имеет значение не сумма богатств, находящихся в пределах государства, но распределение этих богатств между гражданами этого государства [311].