Анна Кирьянова - Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

И, знаете, мама этого мальчика не умерла. Хотя тогда лечение было не очень эффективным, наверное. Но вот не умерла. Я его потом встретила, его как раз из тюрьмы отпустили, он там сидел за хулиганство. Так мама была жива. И отлично себя чувствовала. Хотя прошло много лет!

И мальчик ничего, исправился. Стал шофером потом.

Это не искрометная история, конечно. В ней ничего такого нет; ни тайны, ни романтики, на высоких чувств. А из возвышенных предметов – только баночка черной икры.

Но это про любовь. Которая дышит, где хочет. Где человек дышит, там и любовь рядом дышит. И светло на душе от черной икры. Когда вспомнишь; а про любовь и икру редко как-то вспоминаешь. Они – редкость. Дорогая редкость…

Вообще не читал. Ну, может, в гимназии читал учебники, а потом бросил это дело. Он с Пушкиным дружил, но и его сочинений не читал. «Зачем, – говорил Айвазовский, – мне читать книги? У меня и так есть свое мнение!» Все поражались такому поведению художника. И один современник уничижительно назвал Айвазовского «помесью добродушного армяшки с архиереем», посетовав, что художник говорит медленно, с акцентом, и все какие-то не очень интересные вещи. Это все потому, что он книг не читает! У него, дескать, и так есть свое мнение!

У Айвазовского был источник, вот в чем дело. Свой, личный минеральный источник в имении рядом с Феодосией. Это имение художник заработал своими картинами, удивительными и восхитительными морскими пейзажами. Он так писал море, что оно было как живое! Причем на море не смотрел, не с натуры писал. Просто из головы. Хотя море любил, конечно.

И вот в Феодосии началась страшная засуха. Айвазовский взял и подарил свой личный источник городу, изнывающему от зноя и жажды. На свои деньги проложил водопровод, 25 верст труб! И напоил весь город. Даром. Пятьдесят тысяч ведер воды каждый день получали горожане из личного источника Айвазовского. Он не был жадным. Раз у него есть источник – пусть все пьют минеральную воду. Пожалуйста!

Он гимназию в городе построил на свои деньги. Театр. Еще много разных культурных заведений. И поил всех водой из своего источника. А великолепные свои картины часто просто дарил.

Когда у человека есть источник, ему нет особой нужды читать книги. Он может себе позволить их не читать – это личное его право. Он картины писал удивительные, гениальные. А в 75 лет съездил в Америку и Ниагарский водопад написал. Когда ему читать-то было?

Пусть каждый занимается своим делом. Черпает из своего источника, если Бог ему дал. А если щедро делится с другими такой человек, – так нечего его критиковать и книги ему пихать в руки. И писать про него неприятное.

Каждому свое. А источник был неисчерпаем. Там было все: и море, и горы, и земля, и небо, и лето, и зима, и люди, и птицы, и рыбы, и спасение утопающих… Все было в источнике. В первоисточнике. А книги и картины – это всего лишь пересказ. Ведра с водой, которыми поят жаждущих…

свекровь, тетю с дядей, сестру с мужем. И очень-очень старалась. Из кожи вон лезла, как говорят. Накрыла стол белоснежной скатертью, достала бабушкин сервиз, а на премию, которую дали на работе, купила продукты. И решила сделать стол в русском стиле. Запекла осетрину, разорилась на икру – выложила ее на блюдо. Тонко нарезала лимон. Буженину нарезала, окорок копченый разложила щедро. Испекла пироги с мясом, с рыбой, с капустой. Белые грибы маринованные выложила. И горячий картофель в мундире поставила художественно в чугунке на вышитое красивое полотенце. Ну, и сластей видимо-невидимо!

Родня пришла и плотно поела, запивая осетрину хорошими напитками. Поднатужились и все съели! А пироги с собой унесли. Потом они горько жаловались мужу щедрой хозяйки, соседям и общим знакомым. Рассказывали, что молодая жена им сварила картошку в мундире на праздничный обед! Все ужасались и сочувствовали. Некоторые оправдывали жену – мол, она еще молода и глупа! Но, действительно, картошка – это слишком! Это унизительно даже – подать такое скудное угощение.

Вот ни слова ведь родственники не соврали, так? Была картошка? Была! Это чистая правда. А про осетрину, буженину, икру и коньяк они просто умолчали. Так что не надо слишком верить рассказам таких людей. Они все съедят, но расскажут только про картошку. И выставят вас жадными, недобрыми, глупыми… Попользуются хорошенько, а потом вот так отплатят. И оправдаться невозможно будет. Ведь была картошка? Была!

Жена иногда общается с этой родней. И на стол выставляет чай без сахара. Сахар вреден. Пришли попить чаю – пожалуйста, вот чай. Просто чай. В простых чашках чайных. Попили чаю? Вот и славно. Идите и рассказывайте. Потому что рассказывать будут все равно. Это закон. Но когда про чай рассказывают – это не обидно. Закармливать пирогами и пряниками тех, кто предвзято к нам относится, нет смысла – только хуже будет. Все равно запомнят только картошку в мундире – вот ей и следует потчевать таких людей.

Дорого брал за портреты; это правильно. Портрет, написанный мастером живописи, не может дешево стоить. И Репин был обеспеченным человеком. Но скуповатым. Когда его дочь Вера нуждалась в массаже, Репин ей посоветовал: мол, Верочка, ты один раз заплати массажистке за сеанс. А сама все бдительно примечай, все ее приемчики. И потом сама себе массаж делай! Это выгодное дело, так мы сэкономим большие деньги!

Здорово придумано. В парикмахерской надо бдительно понаблюдать за мастером, а потом самой стричься. У стоматолога тоже надо быть приметливее. Потом можно самому себе зубы лечить. Сантехник чинит трубы, – а вы наблюдайте, потом сами будете чинить. И за работой художника можно последить, запомнить приемчики, а потом самому портреты писать…

Чужую работу обесценить легко. Но тогда надо самому все делать. Один раз подсмотреть, и довольно. Странно только, что за свою работу люди просят большие деньги. А за чужую платить не хотят. Это же так легко и просто – чинить, лечить, массажировать, учить…

Но идея оригинальная. Не хочешь платить – научись и сделай сам. Как советовал великий художник Репин.

дело кончится плохо. И это не сказка. Людовик Шестнадцатый выбрал «средний путь». Пошел на уступки, – это же правильно, идти на уступки? Когда разъяренная толпа ворвалась в Тюильри, выкрикивая угрозы, Людовик надел красную шапочку санкюлота в знак согласия с требованиями толпы. И даже попил красного вина из бутылки, которую ему кто-то сунул. В знак примирения.

Он пошел на уступки. Вот на эти самые уступки, на которые учат идти, когда на нас нападает кто-то разъяренный и агрессивный. «Вам надо всего лишь немного уступить, надеть красную шапку и отпить вина из бутылки с чьими-то слюнями. Покивать и согласиться. И конфликт уладится сам собой!»