Анна Кирьянова - Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

Жили бедновато, но не в этом дело. Этот толстый дядя Саша научил девочку читать и считать. Особенно – считать хорошо научил. Купил ей подержанный велосипед в комиссионном магазине и научил ездить. Он рассказывал ей про птиц и зверушек; они мастерили кормушки для снегирей и синиц. Он научил девочку на лыжах кататься и на коньках – немножко, он сам плохо умел. Выходные они проводили в парке рядом с домом; это был почти лес. Дядя Саша разводил костерок и они жарили хлеб на палочках – это был шашлык, мяса тогда не было почти. Очень вкусный шашлык! Перед сном дядя Саша рассказывал сказку и гладил девочку по голове. И строго разговаривал, когда она капризничала. Очень строго говорил, что она лучше всех! И поэтому не должна капризничать. Именно потому, что она – лучше всех!

И они гуляли втроем во дворе: девочка держалась за мамину и за дяди-Сашину руки и повисала в воздухе, поджав ножки… А мама и отчим ее несли. И все-все видели, что у девочки есть мама и дядя Саша, вот так!

Все не перечислить, что было хорошего за два года. Это были счастливые годы! Дядя Саша купил девочке красивый портфельчик для школы. С медвежонком. Уже желтела листва, пора было в школу идти, в первый класс. И первого сентября дядя Саша умер. От сердца. Он потому и был такой полный, одутловатый – от болезни.

Он знал, что болен. Не знал, что так серьезно – но вот так все кончилось. И мама с девочкой снова остались одни.

Девочка страшно плакала. Это было огромное горе.

А потом, спустя годы, она вспоминала это время как самое счастливое в жизни. Самое важное. Отчим успел дать ей так много любви и внимания, что это защищало ее всю жизнь. Эти два года дали ей силы и энергию навсегда. И любовь осталась навсегда.

Человек может за недолгое время сделать других очень счастливыми или очень несчастными. Он ненадолго приходит и оставляет после себя или дымящиеся руины, или прекрасные замки из слоновой кости и цветущие сады.

Мы тоже здесь не очень надолго. Но это просто история про отчима дядю Сашу, которого девочка не успела назвать папой. Он все ждал, а она не успела. Стеснялась.

Но она его так называет сейчас.

Особенно – если это их лично не касается. И пока не касается – эти люди очень великодушны и снисходительны. И говорят цитатами; мол, не судите и так далее. Хотя никто никого не судит. Просто показывают пальцем на очевидное зло.

Это женщина рассказала, что у них во дворе благообразный такой мальчик из хорошей семьи убил щенка. Подробности опускаю. Она пришла к родителям этого садиста, а они вот примерно эту фразу и сказали. И вообще выразили сомнение в правдивости слов соседки. Она щенка похоронила. А мальчик получил пожизненное потом – он людей начал убивать. Предпочитал детей.

Директор школы слышать не хотел про травлю. Нет никакой травли, все дети в прекрасных отношениях, а если кому-то дали слегка пинка – так это просто он не умеет заводить друзей! Пусть научится! Теперь директор под следствием, ребенок на кладбище, а хулиганы стали убийцами. Их ведь не судили и не остановили вовремя.

Или жена слышать не хотела про измены мужа. Это неприятно. Сейчас грянул гром: у мужа двое внебрачных детей и еще третий ожидается. И он от жены ушел. Он перестал ее уважать – никто не уважает тех, кто не пытается даже реагировать на очевидное. На обман, унижение, травлю, измену, жестокость…

А если лично не касается – коснется в самом непродолжительном времени. И случится то, что так старательно избегали видеть и «судить». Предательство, кража, насилие – не с самим человеком, так с его близкими.

И произойдет вот что: на свои жалобные или гневные крики он услышит рассудительный и «благочестивый» ответ: мол, мы не судьи. Мы не знаем, что там было или не было. Вы все врете или преувеличиваете. Вот всякое такое человек услышит.

И, знаете, это ему очень не понравится. Очень. Ну, ничего не поделаешь. Неприятные вещи, на которые не обращают внимания, превращаются в ужасные. И приходят к тем, кто их поливал своим невниманием…

Район был нехороший. Времена нехорошие. Вот и провожала. А потом бежала на работу – она диспетчером работала. Девочка злилась. Она большая уже была – в пятом классе. Все одноклассники ходили в школу самостоятельно. И девочке было стыдно, что ее мама водит. Все смеялись. И мама была плохо одета. И такая болезненно-полная, на отечных ногах, очки починены изолентой – не было денег на новую оправу тогда. Все смеялись…

И за углом дома, перед школой, девочка выходила вперед и шла как бы одна. А мама, тяжело дыша, шла сзади. Как бы сама по себе… Она боялась за дочку. Вот и провожала. А в обеденный перерыв – встречала за углом. Стояла, ждала и встречала – отпрашивалась с работы, она недалеко работала.

Но главное – вот эти утренние проводы. Злая девочка шла впереди, а мама – на расстоянии позади. А потом девочка еще прибавляла шаг и скрывалась в дверях. Даже не оглянувшись. Она злилась.

Потом мама перестала ее провожать.

А потом прошло много лет. Совсем незаметно прошло. И бывшая девочка шла по сырой и темной улице. Взрослая тетя, шла совсем одна. Чужие люди проходили мимо, машины ехали и фонари горели. И эта женщина вдруг так явственно почувствовала, что ее провожают. Она не одна идет… Она даже оглянулась – но, конечно, никого не увидела. Мамы не было на свете. Она давно умерла.

Бывшая девочка шла и плакала в темноте. Она все на свете отдала бы, чтобы ее провожали. Чтобы мама шла рядом, дышала, чтобы можно было дотронуться до нее и взять за руку. Но никого не было…

Может быть, мама просто сильно отстала. Специально, чтобы не видели те, кто смеялись. И чтобы не злить девочку? Просто отстала, но идет и провожает. Как раньше… Так думала женщина. Так она чувствовала.

Так мало тех, кто нас провожал и берег. Их уже почти не осталось. Но, может быть, они просто идут позади. Они просто отстали – мы же сами хотели идти самостоятельно? Вот и идем.

Но они все равно провожают и берегут…

даже с ненавистью и отвращением. Любовь, к сожалению, проходит, и супруги с ужасом замечают – они совсем чужие друг другу. Ослепление страсти прошло, а проблем все больше и больше… Вот поэтому политик, премьер-министр Великобритании, блестящий оратор и талантливый писатель Бенджамин Дизраэли прямо говорил, мол, я не настолько глуп, чтобы жениться по любви. Он женился в 35 лет исходя из корыстных соображений – на Мэри-Энн, которая была вдовой его коллеги-политика. И никаких романтических чувств эта Мэри-Энн у Дизраэли не вызывала. Просто у нее были деньги, вот и все. Тогда это было обычным делом.