Анна Кирьянова - Уютные люди. Истории, от которых на душе тепло

Время от времени, вернее – каждые пять минут, – отец подзывает сына и поправляет ему воротничок рубашки. Гладит по голове. Дает попить чаю из маленького стаканчика. И предлагает сласти, чтобы помощник подкрепил силы немножко. Сынок подкрепляет силы с аппетитом и прямо рвется на работу; зазывать покупателей по-английски в лавку отца.

Расстояние между трудолюбивым ребенком и папой – метра два. И даже идти между ними неудобно как-то, – настолько сильно чувствуешь узы, которые их связывают. Узы любви. Поэтому покупатели обходят эту пару. Пока в магазинчик еще никто не зашел. Ну ничего, потом зайдут и непременно купят разные сласти. А пока можно насладиться приятным зрелищем отцовской любви и гордости.

Ни любви, ни дружбы, ни симпатии. Хотя это все может имитироваться, изображаться, даже перед самим собой. Но если такое происходит – любви нет. Есть скрытая ненависть, даже от самого себя скрытая иногда.

Это когда бьют по больному месту. Мы все иногда друг друга бьем: словами и поступками, конечно. Физические побои – это уже за гранью. А ссоры у всех бывают, много чего обидного можно сказать в пылу и на эмоциях. Но любящий не бьет в живот, под дых, в самое уязвимое место никогда любящий не ударит. Если другой переживает болезненно свой физический недостаток, близкий человек это отлично знает. С ним же делятся, у него ищут поддержки и защиты. И если он говорит, к примеру: «Какой ты толстый, смотреть противно! Не с твоими ногами носить эту юбку! Был бы у тебя нос поменьше, ты, может, и могла бы считаться симпатичной!» – если так говорит, то умышленно ранит прямо в мягкий живот, в слабое место.

Если знает, что преследуют финансовые неудачи, которые тяжело переживает другой человек, если этот человек сейчас зависим и вынужден пользоваться ресурсом партнера, – то бьют по больному месту, напоминая об этом. «Я тебя кормлю! Ты неудачник, лузер!» – или «дармоедка», не важно. Важно, что удары наносят точечно и в самое слабое место, чтобы больнее было. Знают о ревности – будут эту ревность и провоцировать, чтобы заставить страдать. Знают о слезливости – доведут до слез, а потом назовут плаксой и истеричкой. И непременно из рассказов о прошлом выудят то, чем можно больно ранить. «Ты же дочь алкоголика», «Недаром тебя мать из дома выгнала», «Правильно тебя начальник презирает», – много чего знает близкий человек. И безошибочно наносит удары в самое больное и слабое место.

Потом могут извиниться. Почему бы и нет? Отношения зачем-то нужны, полезны, интересны. И надо простить. Но вот такие подлые удары забывать не надо. Это маркер, сигнал отсутствия любви. Сигнал ненависти. Скрытой, затаенной даже от себя ненависти, желания заставить страдать по-настоящему, желания убить.

Потому что по больному месту бьют умышленно, с целью причинить наибольшие страдания и в итоге уничтожить личность. Это осознанное уничтожение другого.

Так что иллюзий быть не должно. Умысел ясен. Если некуда уйти, можно только не поворачиваться спиной, закрывать живот, научиться уворачиваться и хитрить. Не расслабляться, быть настороже, не доверять… Но это точно не любовь и не дружба. Это мучительство и ненависть, за которые извиняются…

на его содержание, если есть другой родитель. Ну, мама, например. А самому есть, пить, одеваться, не думая о том, что ребенок ест и пьет. Не в лесу же бросили, не в приют отдали. И не война ведь. Найдет, что поесть и во что одеться, – так иные рассуждают.

А я расскажу историю про конфетки – ее в комментариях рассказали. Отец оставил девочку и не платил алименты. Раньше так нередко бывало. Но мама с дочкой жили хорошо. Насушат сухарей и пьют чай с сухариками. И представляют, что это конфетки. Названия им придумывают: этот сухарик – «ассорти», шоколадная конфета! Этот сухарик – «Мишка на севере», а этот – «грильяж». А этот – мармеладка! Так вот пьют чай и друг друга «конфетками» потчуют. Такая игра была у них. И сухарики впрямь походили на конфеты, очень вкусно было с ними чай пить!

Потом девочка выросла. Жизнь наладилась. И они с мамой иногда шутили; вспоминали про «конфетки»; мол, хочешь «ассорти» или «Золотого Петушка»? Когда видели сухарики, всегда шутили так. Незлобиво.

…Надо, чтобы на том свете, когда хорошим людям будут раздавать конфеты, тем, кто бросил ребенка без средств к существованию, дали вот эти конфетки. Которые сухарики. Пусть погрызут…

Головлев. Он никого не режет, не насильничает, откровенно не грабит. Но он ласковыми и вроде как правильными словами «накидывает петлю», обезоруживает жертву и губит ее. У Диккенса похожий типаж описан – Урия Гип. Тоже ласковый и сладкоречивый человек. Слащавый такой. Он все говорит, что надо быть смиренными и терпимыми. Всех любить. Но дела, которые творит этот слащавый Урия, просто ужасны. Салтыков-Щедрин и Диккенс были прекрасными психологами, знатоками человеческих душ. И отлично понимали связь слащавости и подлости. Слащавый человек, который накидывает на других петлю ласковых слов, очень опасен.

Встречались ли вам в жизни люди, которые ласково призывали вас простить тех, кто напал и причинил вам зло? Умильно о себе рассказывали, что они лично всех поголовно любят всей душой и всем без исключения желают только добра? А потом они и вам советовали быть добрее, хотя это не вы напали на кого-то или лишили имущества, а на вас напали и ограбили? Или еще что-то похуже сделали? Но после разговора с «Иудушкой» вы еще и останетесь виноваты. Почему вы такой злой и не умеете прощать? Не умеете любить злодеев и живодеров? Вам надо меняться к лучшему, милый, – вот так скажет Иудушка ласковым голосом.

И пишет Иудушка ласково так, мягко. Но по сути он лишает вас права защищаться и негодовать по поводу низких преступлений против личности и общества. Иудушка так все умеет вывернуть, что виноватой остается жертва преступления. Или ее защитники. Не тот виновен, кто на вас напал. А вы сами: вы своими мыслями притянули преступника в свою жизнь, а теперь еще и любить его не хотите!

Иудушка – это производное от «Иуда». Уменьшительное. Это маленький Иуда, он предал добро. Сам творить откровенное зло он боится, действует втихаря; но сеет семена сомнений, чтобы запутать людей: мол, нет ни добра, ни зла. А просто надо всех любить; всех без исключения. Вот как Иудушка любит.

Такой человек вас предаст при первой возможности. Он нападает на добрых и раненых, чтобы всласть попользоваться слабостью раненого человека, а потом добить. Речь такого человека крайне слащава, изобилует цитатами из «духовных книг», попреками вроде «вы женщина и должны прощать», «мы, русские люди, славимся своей терпимостью», «не судите и не судимы будете»… По сути, слова-то правильные. Только лицемерны до крайности и неуместны в той ситуации, в которой их говорят. Предатели всегда говорят красиво и сладко…