Хелен Расселл - Хороший год, или Как я научилась принимать неудачи, отказалась от романтических комедий и перестала откладывать жизнь «на потом»

Любовь оказалась глаголом — она требует «делания».

В идеальном мире я восприняла бы Уильяма как своего психолога-консультанта или мудрого дядюшку, но он работает не так. Поскольку я не могла каждую неделю приходить в его лондонский кабинет, то решила испытать эти теории немедленно. И стала искать практические упражнения, с помощью которых можно было бы осуществить все пять этапов.

Возьмем два первых: выявление и признание индивидуальных ценностей и ожиданий в отношениях и анализ триггеров, негативных убеждений и вредоносных действий. За помощью я обратилась к Скотту Саймингтону. Скотт — серьезный американский психолог, семейный консультант и специалист в КПТ. Я познакомилась с ним в Twitter (очень современно…). Он сказал мне, что в сложившихся отношениях стоит подумать о ритуалах и поступках, которые были характерны для периода ухаживания. Мне не хотелось говорить, что эти ритуалы и поступки у нас главным образом были связаны с вином и австралийским акцентом. Но, к счастью, Скотт не стал на этом задерживаться.

— Разница в том, что на сей раз вы будете делать все то же самое с реальным человеком, а не с идеализированным объектом любви.

— То есть мы будем не эпилированной с головы до ног любительницей походов и не победителем конкурса «Мастер-шеф», не вылезающим из спортивного зала?

— Именно! Эти принципы можно использовать для изменения динамики отношений и возвращения трех ключевых видов поведения, исчезающих после медового месяца.

— То есть?

— Любознательность, благодарность. — Опять?! Вот черт… — И некоторые виды физической близости, например, долгие поцелуи и все такое. Мы часто прописываем упражнения для возвращения этих факторов.

Я с трудом удержалась, чтобы при словах «долгие поцелуи» не хихикнуть, как десятилетняя девчонка, и взяла себя в руки.

— Одно упражнение очень простое, но в то же время эффективное для возвращения отношений к романтическому началу, — продолжал Скотт. — Это список любовных действий. Каждый из партнеров составляет список действий, которые помогают ему почувствовать, что другой его любит, уважает и ценит. Достаточно будет тридцати пунктов.

— Тридцати? — переспросила я. — Это много. Понадобится большой лист.

— Не меньше тридцати, — твердо повторил он. — Важно быть очень конкретным: «когда он приносит мне чашку кофе в постель» и все такое… Партнер не должен гадать, что именно помогает вам чувствовать себя любимой. Когда списки составлены, обменяйтесь ими. Имея список партнера, вы узнаете, что нужно сделать, чтобы он почувствовал себя любимым. И это благотворно скажется на ваших отношениях.

Да, так я смогу выполнить первый этап КПТ: выявить и признать наши индивидуальные ценности и ожидания.

— Далее нужно научиться выражать боль, — добавил Скотт. — Это основная причина, почему существующие отношения оказываются не такими, как в начале.

Я сказала, что у меня уже есть ребенок и выражать боль я умею отлично.

— Я говорю о другой боли, — улыбнулся Скотт. — Об эмоциональной боли и негативных эмоциях в общем смысле. Нам всем нужно учиться выражать эмоциональную боль, не боясь продемонстрировать свою уязвимость.

— То есть?

— Скажем по-другому: на раннем этапе отношений у нас все хорошо, и эмоциональная боль маскируется «фильтром фантазий» и мощным чувством любви. Со временем, когда мы возвращаемся в реальность, эта динамика меняется.

— То есть вначале мы настолько влюблены, что все кажется сияющим и прекрасным? А в серьезных, взрослых отношениях нам нужно отказаться от «фильтра фантазии»? То есть обновить опцию Instagram — с #nofilter на #nofantasyfilter?

— Верно! — Моя идея понравилась Скотту. — Вам обоим нужно не только составить свои списки, но и постоянно помнить о них и честно выражать свои эмоции без «фильтра фантазий».

Это должно помочь нам с Легоменом выявить свои триггеры, негативные убеждения и вредоносные поступки — например, перестать думать, что у всех остальных отношения складываются идеально. Я вспомнила о бесконечных ути-пути и идеальных фотографиях в социальных сетях. Моя лента буквально захлестнута сентиментальным цунами и демонстрацией отношений, которые просто не могут быть такими идеальными, как кажутся. Именно это заставило мою подругу на какое-то время отказаться от Facebook, а другая подруга попросту исключила из друзей всех, кто рассказывает в сети, какой замечательный у него партнер. («Почему они не могут просто сказать ему об этом за завтраком?») Похоже, от «фильтра фантазий» придется отказаться не только во всех социальных сетях, но и во всех социальных отношениях. Я мысленно сделала себе пометку «помнить о хэштеге #nofantasyfilter» и поблагодарила Скотта за совет.

— Список из тридцати пунктов и отказ от «фильтра фантазий». У нас есть план!

Теперь осталось лишь убедить мужа.

— Что еще за хэштег ? Это законно? — так начался наш разговор.

Я в этот момент стирала со стены омлет, разбросанный Рыжиком, а Легомен рылся в холодильнике в поисках, чего бы перекусить перед ужином. Он не был в социальных сетях после 2007 года и лишь однажды заглянул в Instagram, чтобы посмотреть фотографии со свадьбы друга. Моя одержимость уведомлениями Twitter его раздражала. Он до сих пор считал, что трендинг — это засилье узких джинсов везде и всюду.

— Хэштег — это дело десятое, — пояснила я. — Нужно просто реалистично и честно говорить друг другу о своих чувствах. Не притворяться, что все хорошо, когда это не так. И не смотреть на мир через дурацкие розовые очки, как у Джона Леннона или типа того.

Я поняла, что омлет уже и на моей одежде тоже, а в носки проникает что-то вроде йогурта. Я сняла носок и с подозрением его понюхала. Рыжик ухватил с кухонного стола iPhone мужа и убежал с ним вполне счастливый. Легомен бросился вдогонку, зажав в зубах кусок вчерашней запеканки. Я посмотрела на часы и подумала, не пора ли выпить (в нашем доме по рабочим дням это принято в 18.00 — на случай, если вам интересно. У нас тоже есть свои правила…).

Я решила, что избавиться от «фильтра фантазий» можно очень удобным способом — достаточно фиксировать нашу повседневную жизнь во всем ее несовершенстве на камеру. А потом мы могли бы посмотреть запись и убедиться, что не все у нас прекрасно и удивительно.

— Если на фотографиях мы будем только улыбаться, то не вспомним потом своих трудностей и не будем знать, как с ними справиться, когда они возникнут вновь. У нас просто не будет свидетельств того, что жизнь несовершенна, но все решаемо, — объяснила я Легомену.

— И мы будем делать эти дурацкие фотографии? — так он перефразировал мою мысль.

— Ну, что-то в этом роде… да…

Вырвав iPhonе из мертвой хватки сына, я включила камеру и записала для будущего тот момент, когда разъяренный Рыжик вцепился в запеканку, а потом размазал ее по лицу отца. Он пылал праведным гневом и скалил зубы, ведь у него отняли «его игрушку».