Таша Эйрих - Инсайт

Когда участников исследования попросили объяснить причины своего выбора, произошло нечто любопытное: чтобы оправдать свой выбор (явно продиктованный гормонами), они завысили значение других характеристик журнала (любых). Если номер с девушками в купальниках охватывал больше видов спорта, студенты указывали именно эту причину; то же самое происходило, если в номере было больше основных статей. Вряд ли тенденцию к логическому обоснованию своих предпочтений стоит считать такой уж безобидной, поскольку аналогичные выводы были сделаны и в более важных ситуациях, таких как практика нанимать мужчин, а не женщин на работу, которую принято считать мужской [263].

И все же, когда речь заходит о выборе журнала с девушками в купальниках или найме на работу мужчин, а не женщин, не может ли быть так, что мы знаем истинную причину своего поведения, но просто не хотим признаваться в этом перед другими людьми? Для того чтобы узнать ответ на этот вопрос, давайте обратимся к одному из самых знаменитых исследований в области психологии. Возможно, вы уже читали о нем. Оно весьма поучительно в том смысле, что показывает нашу малую осведомленность в отношении того, почему мы ведем себя определенным образом. В 1970-х годах психологи Дональд Даттон и Артур Арон провели креативное исследование в региональном парке «Река Капилано» в Ванкувере [264]. Их испытуемыми были посетившие парк туристы, которые только что перешли один из двух мостов. Первым был устойчивый мост на опорах, который выглядел не очень страшно. Вторым был подвесной мост, парящий в воздухе на высоте около 70 метров. Представьте себе, как бы вы чувствовали себя, переходя его.

Даттон и Арон наняли привлекательную девушку, которой поручили стоять в конце моста и предлагать проходящим мимо мужчинам короткий опрос, после которого она дала бы им свой номер телефона, если бы они «захотели поговорить еще». В действительности исследователи хотели определить, сколько мужчин позвонят девушке после проведения исследования, чтобы пригласить на свидание. По идее, мужчины, прошедшие по подвесному мосту, должны испытывать возбуждение, которое они отнесут на счет девушки, а это повысит вероятность того, что они ей позвонят. Так и произошло. В отличие от 12 процентов мужчин, перешедших мост на опорах, девушке позвонили 50 процентов мужчин, перешедших подвесной мост.

Когда же Даттон и Арон спросили этих мужчин, почему они позвонили, думаете, хоть один из них сказал что-либо вроде: «Переход через шаткий подвесной мост вызвал возбуждение в моей нервной системе, что я ошибочно приписал встрече с девушкой в конце моста. Хотя на самом деле причиной учащенного сердцебиения, сухости во рту и потливости ладоней был страх упасть с моста и разбиться»? Разумеется, нет. Комментарии участников были примерно такими: «Я позвонил ей, потому что она хорошенькая». Исследователям помогала одна и та же девушка в обоих случаях, значит, причина была не в ней. По всей вероятности, мужчины просто не задавали себе вопросов, поскольку присутствие девушки показалось им самым разумным и логическим объяснением. Как говорил Бенджамин Франклин, «так удобно быть разумным созданием, ведь это дает возможность найти или придумать причину для всего, что ты собираешься сделать» [265].

В большинстве случаев, когда мы спрашиваем, почему , то есть анализируем причины своих мыслей, чувств и поведения, мы ищем самый легкий и самый правдоподобный ответ [266]. Но, отыскав его, мы, как правило, сразу же прекращаем искать другие причины, хотя не можем знать, правильный это ответ или нет. Иногда это происходит из-за склонности искать подтверждение своей точки зрения, она заставляет нас придумывать причины, говорящие в ее пользу. И поскольку в таких причинах отражается наше видение самих себя, мы считаем их истинными. Если я считаю себя подкованным в области литературы человеком, то назову живой языка Фицджеральда причиной своей любви к его роману «Великий Гэтсби», если же при этом я считаю себя еще и знатоком человеческой природы, то скажу, что мне импонирует сложность характеров персонажей писателя. И это только один из примеров того, как вопрос «почему?» одновременно вносит путаницу и вызывает завышенное чувство уверенности в новообретенном «проникновении в суть вещей». Вот так поиск причин своих мыслей, чувств и поведения приводит к тому, что наш ленивый мозг вводит нас в заблуждение. Предположим, я попрошу вас объяснить, почему ваши отношения складываются определенным образом [267]. Скажем, вчера вечером ваш муж задержался в офисе на «счастливый час» дольше, чем планировал, и вам пришлось одной готовить ужин для его скучных и надоедливых родственников. Под влиянием эффекта новизны [268]этот факт выйдет на первый план. И если вас спросят, почему ваши отношения складываются именно так, мозг найдет первое же, нередко неверное, объяснение ( «Он не проводит достаточно времени дома и оставляет меня саму заниматься его родителями» ), хотя на самом деле такое случается редко и подобное поведение не свойственно вашему мужу. Аналогично, если бы ваш обычно отсутствующий муж удивил вас поездкой на выходные, то ваш мозг ввел бы вас в заблуждение, заставив думать, что ваши отношения лучше, чем на самом деле.

Размышления над причинами чего-либо способно также ухудшить принимаемые нами решения. В ходе одного исследования участникам, претендующим на звание экспертов в баскетболе, предложили составить прогноз результатов матчей национального турнира по этому виду спорта [269]. Половина из них анализировала свои прогнозы, второй же половине предложили просто составить прогноз. Поразительно, что участники исследования, анализировавшие свой выбор, угадали гораздо меньше победителей по сравнению с теми, кто этого не делал: как только они начинали слишком много размышлять, их компетентность сразу снижалась. Другие исследования показали, что вопрос «почему?» снижает удовлетворенность сделанным выбором [270].

И последнее, поиск ответов на вопрос «почему?» оказывает негативное влияние на общее психическое состояние [271]. В ходе одного исследования, после того как студентам британского университета было сказано, что они провалили тест на оценку интеллекта, им предложили написать, почему они чувствуют то, что чувствуют [272]. По сравнению с контрольной группой эти студенты чувствовали себя более подавленными сразу же после случившегося и даже спустя двенадцать часов. В данном случае постановка вопроса «почему?» привела к тому, что участники исследования зациклились на своих проблемах и стали винить себя, вместо того чтобы энергично и продуктивно двигаться дальше.