Джулия Шоу - Психология зла. Почему человек выбирает темную сторону

На мой взгляд, самое странное, что могут коллекционировать люди, — это murderabilia. В 2009 году американская адвокатесса и писательница Эллен Хёрли определила это понятие как «любые предметы, предлагаемые на продажу, которые были созданы убийцей или находились в его владении, а также предметы, связанные с громким преступлением, которые использовал или не использовал преступник» [107] Hurley, E. ‘Overkill: an exaggerated response to the sale of murderabilia’. Indiana Law Review, 42 (2) (2009), p. 411. . Некоторые коллекционеры считают, что сам термин murderabilia имеет пренебрежительный оттенок, но давайте взглянем на это увлечение непредвзято и без осуждения.

Порой такие «сувениры» продаются самими убийцами, отбывающими наказание в тюрьме. Например, Джон Уэйн Гейси, американский серийный убийца, который изнасиловал, пытал и убил как минимум 33 молодых парней в 1970-х. Он заглядывал на соседские вечеринки наряженный как «клоун Пого». Во время отбывания тюремного срока он писал и продавал жутковатые картины, изображавшие клоунов в окружении гномов и детей. Был еще и Герберт Маллин, убивший 13 человек: он якобы полагал, что это помогало предотвращать землетрясения. Мужчина, утверждавший, что убивать ему приказывали голоса в голове, начал рисовать в тюрьме красивые горные хребты.

По мнению Мэттью Вегнера, который в свое время был редактором журнала Law Review в Университете Цинциннати, «понятие murderabilia, с одной стороны, включает в себя прославление знаменитостей и истории, а с другой — увлечение оккультными и чудовищными преступлениями» [108] Wagner, M. ‘Beyond the Son of Sam: assessing government’s first tentative steps towards regulation of the third party murderabilia marketplace’. University of Cincinnati Law Review, 80 (2011), p. 977. . Он утверждает, что продажи особенно выросли с появлением интернет-сервисов, «перенеся торговлю murderabilia с неофициальных аукционов на полноценный рынок». Возможно также, что бизнес процветает благодаря тому, что в интернете покупателям удается сохранить анонимность.

Как вы можете догадаться, юристы высказываются на эту тему, потому что с момента появления подобных сувениров рынок раздирают противоречия. Также возникает вопрос, допустимо ли, чтобы преступники наживались на своих злодеяниях. Нарушители, которые продают такие вещи, часто навлекают на себя праведный гнев жертв и общества в целом. В США недовольство даже вылилось в создание так называемых законов Сына Сэма. Как пишет Вегнер, они были «названы в честь соответствующего закона, принятого штатом Нью-Йорк» [109] На самом деле первоначальный закон штата Нью-Йорк был оспорен в Верховном суде и признан неконституционным, но затем подвергся ряду поправок для приведения в соответствие с конституционными требованиями и существует в окончательной версии с 2001 года. — Прим. ред. , задачей которого было «помешать серийному убийце Дэвиду Берковицу заработать на продаже СМИ прав на свою историю» в ответ на предположения, что Берковиц продаст права на съемку фильма о себе — хотя сам он никогда не проявлял к этому интереса. Закон был принят превентивно, чтобы не позволить преступникам наживаться на таких предложениях. Однако поддерживать соблюдение подобных законов крайне сложно, так как они обычно нарушают право на свободу слова, по крайней мере в США.

Хотя продажу трудно искоренить в зародыше, администрация интернет-магазинов вправе контролировать, что в них продается. Например, гиганты вроде Amazon запрещают продавать предметы, которые способны кого-либо оскорбить: включая человеческие останки и сувениры с нацистской символикой. Страны тоже могут регулировать продажу вещей, которые эксплуатируют чувство ненависти. Германия на законодательном уровне запретила распространение манифеста Гитлера Mein Kampf, пока в 2016 году не вышло аннотированное, научное, снабженное критикой издание. Возможно, Германия почувствовала, что дух времени вновь несет с собой расовую ненависть, и в назидание решила показать, как зарождался фашизм.

Однако создание и продажа нарушителями своих историй, а также поделок и даже ногтей с ног вполне законна. И я не думаю, что это неправильно. Если мы будем видеть историю только с точки зрения жертвы, мы рискуем воспринять проблему через фильтр несовпадения масштабов. Да, зачастую тюремного срока недостаточно для того, чтобы жертвы и их семьи почувствовали, что справедливость восстановлена, и мысль, что нарушитель может вновь обрести ощущение нормальной жизни и использовать свою историю для заработка, кажется кощунственной. Конечно, юристы знают крылатое выражение «Ex turpi causa non oritur actio», которое, по сути, означает, что мы не можем получить выгоду из собственных аморальных действий.

Но если мы избежим соблазна рассматривать проблему исключительно с позиции жертвы, то увидим тех, кто уже выплачивает долг обществу и правосудию. Никого не приговаривают «на четыре года в тюрьме плюс четыре года, во время которых вы не сможете зарабатывать на том, что вы сделали». Суровые приговоры и долгосрочное отторжение прав дегуманизируют огромное число людей. И ведь большинство нарушителей убивают не ради славы, не ради того, чтобы нажиться на своей истории. Слава и богатство — необычайно редкие, случайные последствия.

Но я увлеклась. Мы начали говорить о покупателях murderabilia, а не о продавцах. Итак, почему людей интересуют сувениры от злодеев? По мнению социолога Джека Денэма, «считается, что попытка сохранить что-либо в памяти при помощи “темного туризма” — болезненная форма развлечения, которая может рассматриваться как способ столкновения и совладания со смертью в современных обществах» [110] Denham, J. ‘The commodification of the criminal corpse: “selective memory” in posthumous representations of criminal’. Mortality, 21 (3) (2016), pp. 229-45. .

Особенно горько, что нарушители, выбранные в качестве объекта поклонения и имеющие немало фанатов, обычно воплощают и другие качества, ценимые обществом. Хотя их поступки глубоко преступны, их методами восхищаются. Серийный убийца, которого долго не получается вычислить, как правило, аккуратен, хорошо планирует и контролирует ситуацию. Более того, их можно считать бунтарями, играющими по собственным правилам. Они — воплощение контркультуры.

Уж кто действительно овладел этой наукой, так это Чарльз Мэнсон. Он был уверен, что грядет апокалиптическая расовая война — Helter Skelter, — и полагал, что, если организовать секту, поощряющую убийство людей, это поможет ей начаться. Когда его поймали и посадили под арест, Мэнсон стал своеобразным королем. Сидя в тюрьме, он продавал свою музыку, делал пауков из шерсти и писал психоделические картины. По мнению Денэма, «Мэнсон — кумир контркультуры, которому поклоняются, потребляя его продукцию». Фанаты серийных убийц и murderabilia, похоже, приписывают изуверским, извращенным поступкам сверхъестественные качества. Это больше, чем завороженность убийством, это восхищение знаменитостью, педантичностью и самой контркультурой, которую они представляют.