Андрей Фурсов - Хозяева и бенефициары глобального хаоса. Как победить в битве за будущее

Украинцы для русских – то же, что македонцы для болгар: нации-дочери, уже эмансипированные, но отрицающие свое историческое происхождение, отсюда и архиэмоциональный заряд в отношениях, которые существуют только между очень близкими. Если македонская нация – это проект XX века, реализованный югославскими политиками, то украинцы в XIX веке были проектом двух империй – Австро-Венгрии и России, отсюда и происходят две украинские нации. Украинцы из Галиции уже в начале XX века были этноцентричны, отличались русофобией, антисемитизмом и антиполонизмом. Они униаты, в языке которых присутствуют полонизмы и германизмы. Малороссы – это Киев и Восточная Украина – этнодуалистичны, православны, одновременно чувствуют себя и украинцами, и русскими. Прекрасный пример – семья Бердяевых: Николай Бердяев считал себя русским больше, чем украинцем, а его брат Сергей – наоборот, но их идентичность строилась в позитивном ключе, а не на образе врага.

Очень любопытно, что в XX веке родилась третья украинская нация – русины, часть которых (русофилы) еще с XIX века эмигрировали в США и Канаду. Значительная часть их интеллигенции была уничтожена в австрийских концлагерях Терезин и Талергоф во время Первой мировой войны. Русины в Закарпатской Украине были признаны нацией лишь в 2007 году при давлении США и лично сенатора Маккейна на украинского президента Ющенко. Это очень показательно – если Россия опять не обратит внимание на эту новую нацию численностью около 1,5 млн. человек (в Чехии, Словакии, Венгрии, Польше, США и Канаде, а также на Украине), то американцы могут превратить их в русофобов – это вопрос технологии. В отношении Македонии мы приняли ее македонское настоящее и надеемся, что она примет свое болгарское прошлое, чтобы не превратить свое будущее в албанское, следуя политике болгарофобии.

– Каковы истоки современного украинского кризиса? Чем он может закончиться?

– Кризис на Украине после второго майдана многослоен. Первый пласт – это этноцентричная политика со времен Кравчука до сегодняшнего дня, переформатировавшая историческую память. В результате получилось не одно потерянное поколение с русофобским комплексом в галицийском стиле. Национализация истории – это первый пласт противостояния украинцев с мало-русской (этнодуалистичной) идентичностью, с одной стороны, и украинцев с галицийской (этноцентричной) идентичностью – с другой. Тут язык ни при чем, так как есть феномен «русскоязычного украинского националиста» как самоидентификация. Отношение ко Дню победы 9 Мая – основная лакмусовая бумажка, отсюда и герои разные. После майдана появилась новая красная линия: для одних герои – это так называемая небесная сотня и оборона майдана, для других – «Беркут», ополченцы и одесские мученики, погибшие 2 мая.

Вторая линия конфликта социальная: с одной стороны, борьба кланов – днепропетровские против донецких, с другой – социальная идея Новороссии: государственный идеал без олигархов. Третья линия конфликта геоэкономическая – битва транснациональных корпораций. Четвертая линия геополитическая – это битва США и России за Европу. Идея Путина – создать Большую Европу от Владивостока до Лиссабона. В свою очередь, США давят на ЕС Трансатлантическим соглашением о свободной торговле, в котором речь идет не только о торговле: оно регулирует все отрасли общественной жизни и по сути монополизирует контроль над обществом. Украина в этой битве только «огненная граница» между Европой и Россией. Чем это закончится? Украина будет с новыми границами (без Крыма и Новороссии – пока непонятны ее очертания). Киев, к сожалению, потерян для России надолго.

– Почему у Болгарии традиционно напряженные отношения с Сербией?

– Ссоры между славянами, тем более балканскими, – дело непростое и, кстати, на руку внешним игрокам, в том числе и России, которые без усилий поддерживают позицию «разделяй и властвуй». Но причина та же – Македония. В Османской империи Болгарская экзархия, признанная султаном в 1870 году, охватывала все болгарские общины (Македонию, часть Фракии и Северной Болгарии). Македония подчинялась Болгарской, а не Сербской православной церкви, и никому тогда и в голову не приходило, что там живут македонцы, а не болгары. После освобождения в 1885 году Сербия напала на Болгарию. Это произошло после того, как Княжество Болгария и автономная турецкая провинция Восточная Румелия (южная Болгария) объявили о своем объединении. Кстати, в турецких учебниках это событие обозначено как аннексия, так же как сейчас на Западе называют воссоединение Крыма с Россией.

И в Первой, и во Второй мировых войнах мы и сербы были по разные стороны баррикад, причина этому – национальные интересы. Болгария хотела воссоединиться с Македонией и потерянными землями во Фракии и Добрудже. Россия заняла сторону Сербии в отношении Македонии и в 1914-м, и в 1941 годах. Германия наоборот – обещала нам совпадение политических и этнических границ. Во Второй мировой войне мы по решению Германии получили от Румынии Северную Добруджу – по сути, так же как СССР получил после пакта Молотова – Риббентропа Прибалтику, Западную Белоруссию, Западную Украину и часть Польши, потерянные по Брестскому миру в 1918 году. Ведь до 22 июня 1941 года война и для СССР была Второй мировой, а лишь после этой даты стала Великой Отечественной.

Сейчас мы тоже по разные стороны огня, но на этот раз Болгария не реализует свои национальные интересы. Проблема еще и в нашей взаимной изоляции – сербы и болгары не знают друг друга, нет даже простого любопытства. К сожалению, этот стереотип провинциального мышления сильнее, чем наша потребность как христианским и славянским странам быть вместе. Кстати, Сербия тоже стремится в ЕС, главным условием вхождения в который является отказ от Косово. Не случайно косовские сербы просили у России при президенте Дмитрии Медведеве предоставить им российское гражданство. Россия согласилась, но на своей территории, а не на косовской: понятно, что ее силы недостаточно, чтобы заявить о своих интересах на Балканах. Я очень надеюсь, что сербы не откажутся от своих родных вне Сербии, но пока тенденция неутешительна.

Если отойти от политики, то понятно, что все болгары любят Горана Бреговича и Эмира Кустурицу, все читали Иво Андрича – невидимая сила культуры сближает болгар и сербов, но видимая сила истории оказывается сильнее. Один коллега из Канады сказал мне, что у нас на Балканах слишком много истории и слишком мало земли. ..Я бы добавила, что и слишком много великих сил, «бодающихся» на наших землях.

– Как вы оцениваете итоги вхождения Болгарии в ЕС и НАТО?