Эрик Ванс - Внушаемый мозг. Как мы себя обманываем и исцеляем

Возможно, суть вопроса именно в этом: китайская медицина помогла очень-очень многим людям . В очередной раз убеждаюсь: если, например, вы хотите усилить эффект от серотонина в антидепрессанте, полезно знать, что это многим помогло.

Леони Кобан говорила: «Хороший способ усилить плацебо или сделать более эффективным действующий медикамент — сказать людям, что это работает в 99 % из ста или что это помогло миллионам». В ее эксперименте мнение совершенно посторонних людей значительно усилило плацебо. Даже рефлексы так не работали. А теперь представьте, что одинаково высказались члены вашей семьи, друзья, все ваше окружение. А если с другим мнением вы вообще не знакомы? Каким будет эффект плацебо? Думаю, достаточно сильным, чтобы выдержать сомнения представителей официальной медицины. Достаточным, чтобы распространиться по миру среди людей, верящих в непреодолимую мощь древней традиции.

Достаточно ли этого, чтобы лечение давало устойчивый эффект?

Уверенность, безусловно, сильная штука, особенно если это уверенность целой группы. Как и в случае с опиатами и плацебо, ее поддерживают важные химические реакции.

Я помню силу своей христианской общины. Когда я болел, друзья и соседи поддерживали моих родителей, читали истории об исцелении тех, кто находился за тысячи километров, и каждый день старались укрепляться в вере. В итоге срабатывали мощные ожидания крепко связанных друг с другом любящих людей.

Со стороны не всегда понятно, как людям удается сохранять абсолютную веру, не проще ли им выбрать что-то более достоверное, доказанное, надежное. Но учение, которому следует моя община, и традиционная китайская медицина занимают достаточно прочные позиции. Люди не глупы. Они обращаются к вере, если она действует.

Результаты могут быть поразительными. Я видел, как люди избавлялись от болей, которыми страдали всю жизнь. На моих глазах слегла и выздоровела бабушка. Отец держал ее руку, шептал песни и молитвы — и это была единственная нужная ей «терапия».

С другой стороны, молитва помогает далеко не всегда. Женщина из нашей общины долгие годы страдала катарактой, которую мог прооперировать любой глазной хирург. Она же была убеждена, что излечится силой веры, и с годами ослепла.

В чем же отличие? Почему один встает с инвалидного кресла, а другой будет всю жизнь прикован к нему? С тех пор как впервые был описан эффект плацебо, эти вопросы не дают покоя ученым, и они настойчиво ищут ответы.

В 2003 году Майку Полетичу было 42 года. Он заметил, что с его руками происходит что-то неладное. Поначалу просто не мог так же быстро, как раньше, чистить зубы. Затем обнаружил, что и меткость ухудшилась. Майк тренировал команду по бейсболу, в которой играл его сын. Брошенные наставником мячи все чаще пролетали на три метра выше мальчишек либо падали в грязь, под ноги игрокам. Майк обратился к неврологу, подозревая у себя синдром запястного канала. Оказалось, что у него ранняя болезнь Паркинсона. Через десять лет Майк вполне мог оказаться в инвалидном кресле, совершенно беспомощным.

Болезнь Паркинсона — дегенеративное, неизлечимое и необратимое состояние. Пациент может надеяться лишь на то, что последствия проявятся не так скоро. Полетич знал, что мозг будет все меньше управлять телом и, возможно, в конце концов семья лишится отца. Следующие восемь лет Майк принимал участие в нескончаемых испытаниях лекарств и разыскивал научные лаборатории, которым требовались добровольцы. Его состояние ухудшилось не так сильно, как предсказывал врач, но болезнь наложила свой отпечаток. Майк боролся с депрессией и отчаянием, по мере того как говорить и писать ему становилось все труднее.

В 2011 году Майк Полетич наконец нашел то, что искал. Биотехнологическая компания испытывала новый вид генной терапии. Ученые планировали воздействовать на определенные нейроны мозга нейртурином. Этот белок участвует в регулировании работы мозговых клеток. Предполагалось, что он может вернуть их в строй и заставить вновь вырабатывать дофамин. (Как вы помните, именно недостаток дофамина — причина болезни Паркинсона.) Для этого нужно проделать дырку в голове пациента и доставить белок прямиком к цели. Увы, это не срабатывало. Ранее, в 2006 году, эксперименты провалились. Генная терапия — метод, с помощью которого можно на генном уровне напрямую воздействовать на больные клетки, — много лет подавала большие надежды. Однако эти надежды не оправдывались.

После тщательных проверок ученые решили, что успеху препятствуют три фактора. Во-первых, эксперименты длились недостаточно долго. Одного года было явно мало, чтобы увидеть улучшения. Самые первые добровольцы наблюдались более года и, казалось, чувствовали себя лучше, чем вновь прибывшие. Во-вторых, нейртурин, вероятно, не достигал цели. Исследователи рассчитывали, что вещество попадет в скорлупу — структуру, расположенную глубоко в мозге. Из скорлупы белок может проникнуть дальше, в черное вещество. Но этого не случилось. В-третьих, участники эксперимента не должны были знать, кого оперировали по-настоящему, а кого фиктивно. Однако многие пациенты, общаясь в соцсетях, могли сделать верные выводы.

Фиктивная операция была плацебо-контролем. Добровольцам также обривали голову, делали анестезию, просверливали дырку в черепе и потом проводили постоянные проверки. Правда, в этом случае хирург сверлил не так глубоко, как при настоящей операции.

Исследование проводилось двойным слепым методом. Ученые тоже не знали, кого из участников опыта прооперировали по-настоящему. Однако организаторы подозревали, что пациенты могут общаться в ущерб чистоте эксперимента. Допустим, испытуемого беспокоят легкие болезненные ощущения. Выйдя в сеть, он узна́ет, как тяжело переносят лечение другие добровольцы, и заключит, что попал в контрольную группу (получает плацебо). Еще больше усложняет картину то, что участники из контрольной группы могут чувствовать себя очень плохо. Иногда им даже приходится прекращать эксперимент.

Именно тогда Полетич и нашел Ceregene.

Кэтлин Постон была участницей проекта Ceregene и лечащим врачом Полетича. В Стэндфордском университете она специализировалась на болезни Паркинсона и каждый день видела раздавленных недугом пациентов.

По мнению Постон, у Ceregene были основания для оптимизма. В новых исследованиях предполагалось перенести нейртурин прямиком в отдаленные части мозга с помощью безобидного вируса. Испытания должны были продолжаться от 18 до 24 месяцев. Плацебо — самая большая проблема, возникающая при исследованиях болезни Паркинсона, но обычно эффект длится недолго (не более года). К тому же испытуемым запретят пользоваться социальными сетями и общаться друг с другом.