Мэтт Хейг - Планета нервных. Как жить в мире процветающей паники

Послание от пляжа

Привет. Я пляж. Меня создали волны и течения. Я сделан из обточенных водой камней. Я живу рядом с морем. Я существую уже тысячи лет. Я был на заре самой жизни. И мне нужно сказать вам кое-что.

Мне плевать на ваши тела.

Я пляж. Мне буквально по барабану. Мне абсолютно безразличен ваш индекс массы тела. Меня не впечатлить рельефными мышцами живота. Я этого не замечаю.

Вы одно из 200 000 поколений людей. Я видел вас всех. И я увижу все поколения, которые придут вам на смену. Но их не будет так уж много. Мне жаль. Я слышу шепот моря. (Море ненавидит вас. Изверги . Так оно называет вас. Знаю, звучит немного театрально. Но именно так вы воспринимаете море. Драма и только.)

И да, вот еще что. Даже другим людям плевать на ваше тело. Им просто плевать. Они смотрят на море или одержимы своей внешностью . А если они и думают о вас, что с того? Почему вас, людей, так заботит, что́ думают другие? Почему бы не последовать моему примеру? Позвольте омыть себя. Позвольте себе быть самими собой. Просто будьте. Будьте пляжем.

Как не волноваться о старении

1. Поймите, согласно многочисленным опросам, пожилых людей вообще не беспокоит старость. Последнее такое исследование было проведено американской исследовательской фирмой NORC [11]в 2016 году. Опрос более 3000 человек показал, что в отличие от молодых, пожилые люди оптимистичнее воспринимают старение: 46 % опрошенных в возрасте до 40 лет сказали, что они положительно относятся к старению, и такой же ответ дали 66 % опрошенных в возрасте за 70. Похоже, страх старости — признак того, что вы молоды. И главная причина оптимистично относиться к старости в том, что пожилые люди сами по себе оптимистичны. Кажется, с возрастом растет и жизнестойкость.

2. Это произойдет. Старение — это то, с чем мы не можем ничего поделать. Можно правильно питаться, заниматься спортом и жить осознанно, но мы все равно будем стареть . Дата нашего восьмидесятого дня рождения нам известна. Мы, конечно, можем приложить все усилия, чтобы дожить до нее, но остановить бег времени невозможно. Определенность обнадеживает. Когда мы ничего не можем изменить, беспокойство начинает уменьшаться. «Все умирают, — писала Нора Эфрон [12]. — И с этим ничего не поделаешь. Неважно, съедаешь ты по шесть миндалин в день или нет».

3. Вы вряд ли столкнетесь с теми проблемами, которые ассоциируются у вас со старостью. Вы не Нострадамус и не можете знать, что ждет вас в преклонном возрасте. Например, угаснет ли ваш разум или же засияет еще ярче, как у Матисса, который создал свои лучшие произведения в 80 лет.

4. Будущее нереально. Будущее абстрактно. Настоящее — это все, что у нас есть. Одно настоящее сменяет другое. Мы должны жить настоящим. Есть миллиарды разных версий будущего «я». Но версия «я» настоящего — лишь одна. Сосредоточьтесь на ней.

5. Вы будете сожалеть о страхе. В книге «Пять главных сожалений умирающих» Бронни Вэр — медсестра паллиативной помощи — поделилась своим опытом общения с людьми на пороге смерти. Больше всего они жалели о том, что боялись. Многие из пациентов Бронни очень страдали от того, что всю жизнь из-за чего-то тревожились, жили во власти страха, беспокоились о мнении других людей. Из-за этого беспокойства они не были честны с собой.

6. Примите старость и не сопротивляйтесь ей. Если перестать переживать из-за возраста, можно избавиться от любого беспокойства. Это получится сделать лишь путем принятия, но не отрицания. Не нужно бороться, нужно почувствовать. Не колите себя ботоксом, а лучше поработайте со своим разумом. Переосмысляйте свои представления о красоте, бунтуйте против маркетинга, стремитесь стать мудрее с возрастом, окутайте себя замысловатой элегантностью тающей свечи. Будьте картой с тысячами дорог. Будьте оранжевым закатом, что прекраснее розового рассвета. Будьте тем, кто осмеливается быть собой.

«Единственное, чего мы должны страшиться, — это сам страх». Именно об этой фразе Франклина Д. Рузвельта, впервые произнесенной им в 1933 году во время инаугурационной речи, я думал, пожалуй, больше всего в жизни. Она дразнила меня во время первого приступа панического расстройства. «Достаточно одного лишь страха», — думал я. Фраза крутилась у меня в голове, когда я писал эту книгу. Она стала в один ряд с прочими клише вроде «время лечит» по понятной причине — в ней была сила правды.

Если подумать, большинство моих страхов связано со временем. Я беспокоюсь из-за старения. Беспокоюсь, что наши дети тоже стареют. Беспокоюсь о будущем и о том, что люди уходят. Беспокоюсь, когда не успеваю доделать работу. Даже сейчас, пока пишу эту книгу, боюсь не успеть в срок. Я беспокоюсь о времени, потраченном впустую, и времени, когда я болел. Исследуя эту тему, я начал задумываться — а что, если наша концепция времени сама по себе временная? Возможно, наше отношение ко времени изменилось? Может быть, чтобы освободиться от страха, нам нужно выстроить новые отношения с утекающими минутами, часами и годами? Думаю, что время — это ключ к пониманию того, как мой — и, возможно, ваш — ум реагирует на современный мир.

Остановите часы

У нас не всегда были часы. По большому счету все эти «без пятнадцати пять» или «четыре сорок пять» бессмысленны для истории человечества.

Нет ни одного наскального рисунка времен неолита, на котором кто-то просыпается в панике, потому что проспал и пропустил совещание в девять утра. Когда-то давно было всего лишь два времени. День и ночь. Свет и тьма. Бодрствование и сон. Конечно, было и другое время. Время приема пищи, время охоты, время борьбы и время отдыха, время игр и время поцелуев; но оно не было искусственно продиктовано часами, цифрами и бесконечными делениями на циферблате.

Первые методы измерения времени обычно сохраняли священность этой дуальной структуры. В конце концов, когда древние египтяне смотрели на тени от обелисков, а римляне — на солнечные часы, они могли делать это только днем. Даже когда в начале XIV века в Европе появились первые механические часы на церквях, они были довольно простыми. На них не было минутных стрелок, и их не было видно из большинства спален.

Первые карманные часы появились в XVI веке и, как и многие дорогие и желанные вещи, с самого начала были эксклюзивными символами статуса — новинками для знати. Модные карманные часы середины этого столетия стоили около 15 фунтов стерлингов — это больше годичного заработка сельского рабочего. Целое состояние за часы, у которых не было даже минутной стрелки! Похоже, именно карманные часы и заставили людей чуть больше нервничать из-за времени. Или, по крайней мере, чаще его проверять .