Джона Сакс - Мысли парадоксально. Как дурацкие идеи меняют жизнь

«Мне нравятся «Сихокс», — скромно ответил отец.

«Значит, ты любишь «Сихокс»? Тогда я тоже буду любить «Сихокс», — ответил Кенней.

Так началась его любовь к футболу, длиною в жизнь. Он легко заводил друзей и хорошо учился в школе. Его физические данные были далеки от спортивных (при росте 170 см он весил 70 кг), но он мечтал посвятить всего себя футболу. Но, как и его кумир, сейфти Эрл Томас, Кенней смог найти себе место на поле. Он прекрасно играл в защите; его агрессивный стиль игры причинял массу хлопот ресиверам команды соперника.

2 октября 2015 года Нгон задержался на работе допоздна — это означало, что он снова пропустит игру с участием сына. Часть его сожалела об этом, но, откровенно говоря, он был даже рад этому. Месяц назад Кенней покинул поле в середине матча, получив сотрясение мозга. Нгон был так напуган, что пытался уговорить сына бросить опасный спорт. Он даже не хотел подписывать бланк согласия, без которого его сына не допустили бы до игр. Но Кенней был непреклонен.

На другом конце города начался четвертый период матча между школьными командами. Для Кеннея это был последний шанс попасть в команду колледжа по футболу, и он был готов на все. Поэтому, когда ему выпал шанс атаковать ресивера соперников, он наклонил голову и нанес удар так, как это сделал бы Эрл Томас. Со всей силы.

После этого Кенней медленно подошел к боковой линии и сел. С закрытыми глазами он отвечал на стандартные вопросы обеспокоенных тренеров, пытающихся выявить признаки сотрясения мозга. Прямо со скамейки его отправили в больницу, где он три дня провел без сознания, пока его не отключили от аппарата искусственного поддержания жизни. В тот год Кенней стал одним из 19 американских студентов, погибших из-за игры в американский футбол.

Вскоре после смерти сына Нгон получил посылку от тренера «Сихокс» Пита Кэррола. В коробке находилась игровая футболка с номером 29, подписанная Эрлом Томасом для Кеннея.

«Я хочу оставить ее себе, — рассказал Нгой журналистам The Guardian. — Каждый раз, когда я буду надевать джерси, я буду думать о своем сыне. О моем мальчике».

Эта джерси, с которой не хотел расставаться Нгой, джерси игрока, на которого Кенней так мечтал быть похожим, является своеобразным символом огромного кризиса американской культуры. Мы не хотим смотреть, как наши сыновья разрушают свое здоровье на поле, но мы и не чувствуем в себе силы отказаться от американского футбола. Единственный способ выйти из ситуации — это сделать игру безопаснее. Но как? Поиск ответа на этот вопрос многие годы заводил ученых в тупик, пока за дело не взялся Эрик Шварц — кинезиолог из Университета Нью-Гемпшира.

Американский футбол всегда считался опасным видом спорта. В 60-х годах, когда его популярность достигла масштабов всей страны, а игроки становились все сильнее, быстрее и решительнее, число смертей от повреждений мозга достигло недопустимо высоких значений. С 1965 по 1969 год погибло 100 игроков — столько же, сколько за предыдущие 20 лет.

Нейроученый Ричард Шнайдер из Университета Мичигана подумал, что у проблемы достаточно простое решение: нужно сделать шлемы более прочными [85].

«В течение многих лет ученые следовали интуитивной логике: мы имеем дело с травмами головы, так давайте наденем шлем, — рассказал мне Шварц. — Проблема связана с этой частью тела. Нужно защитить ее, и все будет хорошо».

В концу 60-х годов Шнайдер разработал совершенно новую конструкцию футбольного шлема. Он добавил толстый амортизирующий слой, который поглощал силу удара и делал шлем более мягким и удобным для игроков. Как хороший ученый, он внимательно пересмотрел записи матчей, изучая стиль и особенности игры, которые могут вызвать травмы мозга. Он также предложил внести несколько корректировок в правила игры, чтобы запретить наиболее опасные удары головой. По сути, его поправки сводились к полному запрету на использование шлема для атаки на соперника.

Работа Шнайдера принесла быстрый и ощутимый результат. К 1973 году смертельные случаи травмы головы в школах сократились на две трети. Многие дети все равно умирали, но все же казалось, что верный путь был найден.

Но Шнайдер и все остальные не подозревали, что их улучшенные шлемы не только не решают проблему, а только усугубляют ее. Сотрясение возникает, когда от удара головой мозг сдвигается и ударяется о внутреннюю стенку черепа. Даже небольшой ушиб вызывает отек. Если человек получил несколько сотрясений подряд, последствия могу быть более серьезными из-за кумулятивного эффекта. Синдром повторного сотрясения, от которого, вероятнее всего, погиб Кенней, может возникнуть внезапно, если новая травма была получена до того, как спал отек от предыдущей. Вероятность летального исхода — 75 %. Так почему безопасные шлемы несут в себе большую опасность?

«Это называется гомеостаз риска, — объясняет Шварц. — Это мнимое чувство безопасности, вызванное ощущением защищенности. Ты готов рисковать. Готов к опрометчивым поступкам». Когда шлемы стали больше и удобнее, игроки почувствовали себя неуязвимыми. Приблизительно 70 % школьников старших классов не считают сотрясение достаточным оправданием покинуть поле. А продолжение игры означает, в прямом смысле слова, подставление головы под удар.

«Вряд ли кто-то решится просто взять и удариться головой о твердую поверхность. Но в шлеме эта идея не кажется безрассудной», — продолжает Шварц. Он говорит, что игроки настолько привыкли к ударам головой, что заменили привычное «дай пять» на столкновение лбами. «Плюс еще 20 микротравм в день», — печально подсчитывает он.

Но разве можно представить американский футбол без защитных шлемов? Без них нам бы либо пришлось наблюдать за чудовищными травмами, вроде открытых черепно-мозговых или переломов шеи, либо замедлить ход игры, превратив футбол в скучный и осторожный процесс без малейшего спортивного азарта. Поэтому большинство из нас скорее запретят детям играть в него и перестанут сами смотреть матчи, или, что еще более вероятно, отгонят от себя мысли, что футбол — кровавый вид спорта, и продолжат наслаждаться смачными ударами игроков друг о друга.

Когда Эрик Шварц [86]начал распутывать клубок проблем, ему, как и Савант с парадоксом Монти Холла, и Эйнштейну с парадоксом времени, пришлось начать с принятия факта, что мир устроен не так, как он привык думать.

Перед Шварцем стояла задача, условия которой сильно напоминали коаны: игроки всегда будут выходить на поле в шлемах, но именно шлемы увеличивают риск получения травмы.

Но Шварц обнаружил, что проблему можно сформулировать по-другому. Не сами шлемы были причиной сотрясений, а игроки, которые чувствовали себя в безопасности. Значит, решение задачи кроется в психологии человека. Эта мысль натолкнула его на дальнейшие исследования.