Лев Веккер - Психика и реальность

Одной из причин такого ошибочного смещения акцентов в сторону доминирования специфики сенсорного пространства над спецификой сенсорного времени было то обстоятельство, что в триаде основных временных характеристик: последовательности, длительности и одновременности — последняя, будучи явно временным параметром, ошибочно была сочленена в анализе только с симультанно-пространственной целостностью сенсорноперцептивных гештальтов. Таким образом, симультанность фактически оказалась искусственно оторванной от сенсорного времени и органически спаянной только с сенсорным пространством. Такого рода замаскированность собственно временной природы симультанности имела одной из своих существенных причин то важное обстоятельство, что в соответствии со сложившейся традицией специфика сенсорно-перцептивного пространства-времени была рассмотрена по преимуществу на моделях зрительного и гаптического пространства-времени. Но специфика пространственно-временной структуры именно зрительных сенсорно-перцептивных гештальтов заключается как раз в том, что они маскируют временную симультанность и на первый план здесь явно выдвигается пространственная симультанная целостность зрительных образов. Что касается гаптического пространства-времени, то хорошо известная его существенная особенность состоит в том, что симультанность, теснейшим образом здесь связанная с сукцессивностью, достаточно явно сохраняет свой временной характер. Тем не менее, поскольку в тактильно-кинестетических сенсорно-перцептивных гештальтах пространственная симультанность представлена достаточно отчетливо и явно (см. Ананьев, Веккер, Ломов, Ярмоленко, 1959, с. 78–92), она поглощает и маскирует первичную, исходную форму симультанности, ее временную сущность. Между тем ясно, что пространственная симультанность не могла бы быть эффектом симультанирования сукцессивного временного ряда, если бы этому ряду не были присущи элементы временной симультанности. В таком случае пространственной симультанности просто неоткуда было бы взяться и целостно-пространственная симультанность сенсорного или перцептивного гештальта, в пределе воспроизводящего пространственно-временную структуру конгруэнтно объекту, была бы не меньшей мистикой или чудом, чем воспроизведение натуральной величины объекта на фотографической пластинке или на телевизионном экране, когда размер экрана существенно меньше величины отображаемого объекта. При таких условиях временное происхождение пространственной симультанности ничего не могло бы добавить к объяснению ее парадоксальной структуры, заключающейся в возможностях выхода за пределы метрики носителя изображения. Временной источник пространственно-целостной симультанной инвариантности сенсорно-перцептивных гештальтов может иметь смысл в качестве объяснительного принципа только в том случае, если сам временной ряд содержит элементы собственно временной симультанности, которая может быть затем подвергнута соответствующей модификации при переходе в симультанность пространственную.

Вопреки этой, казалось бы, достаточно явной логике, под влиянием сложившихся традиционных установок этот пробел в соответствующих разделах монографии остался незаполненным и парадоксальная специфичность временных компонентов сенсорики и, соответственно, сенсорного времени осталась почти нерассмотренной. Этот дефицит достаточно определенно сказался при изложении вопроса о преимущественной отнесенности пространственно-временных образных гештальтов как одного из языков мыслительных процессов к временной ветке шкалы уровней изоморфизма. Осознание этого дефицита привело к необходимости в соответствующем разделе специально подчеркнуть специфичность сенсорно-перцептивного психического временного ряда по сравнению с временными рядами сигналов, относящихся к общекодовому уровню организации информационных процессов (см. Веккер, 1976, гл. 3).

Однако эти дополнения явно недостаточны для раскрытия парадоксальной специфичности сенсорно-перцептивного времени и для выяснения указанного выше соотношения временной и пространственной симультанности. Исходя из всего сказанного, сейчас, в связи с исследованием органической связи специфики сенсорно-перцептивного времени с проблемой памяти и ее интегративной функции, к этим исходным аспектам всего анализа необходимо вернуться заново.

Как уже упоминалось, вопрос о природе психического, в частности сенсорного, времени в философскогносеологической литературе был поставлен гораздо полнее, многостороннее и глубже чем в литературе теоретико-психологической и в экспериментальнопсихологических исследованиях. Монография Дж. Уитроу "Естественная философия времени" содержит не только глубокие теоретические обобщения, но и достаточно полную и интересную сводку литературных данных на сей счет. В частности, здесь приведено глубокое высказывание Клея, относящееся еще к 1882 году: "Отношение опыта ко времени еще не было глубоко изучено, объекты опыта даны как пребывающие в настоящем, но часть времени, относящаяся к данной величине, совершенно отлична от того, что философия называет настоящим" (цит. по: Уитроу, 1964, с. 102).

Существенно отметить, что постановка этого вопроса в философско-гносеологической литературе не ограничивается лишь общим аспектом соотношения прошедшего, настоящего и будущего в их теснейшей связи с организацией человеческого опыта. Уже в рамках собственно гносеологической литературы был поставлен гораздо более конкретный, но не менее важный вопрос о сочетании основных временных параметров — последовательности, длительности и одновременности — в структуре сенсорного времени. Изложению соответствующих эмпирических наблюдений и последующих эмпирикотеоретических обобщений Дж. Уитроу предпосылает очень глубокое, хотя и краткое, замечание: "Сначала нам необходимо отметить тот факт, что прямое восприятие изменения, хотя оно определенно обнаруживается в виде последовательности, требует одновременного присутствия при нашем осознании событий в другой фазе представления. Комбинация одновременности и последовательности в нашем восприятии означает, что время нашего сознательного опыта больше похоже на движущуюся линию, чем на движущуюся точку" (там же).

Далее приводится ряд существенных эмпирических наблюдений, которые охватывают самую сердцевину проблемы соотношения основных временных параметров в структуре сенсорного времени. В частности, Б. Рассел проницательно указал на всем хорошо известный, но мало кем специально осмысливаемый факт, что слуховой образ последовательного ряда ударов маятника представляет в своей структуре прихотливую и парадоксальную комбинацию одновременности, последовательности и длительности. Действительно, каждый по собственному опыту знает, что мы настолько отчетливо слышим отзвучавшие, т. е. ставшие уже прошлым, удары часов, что можем с достаточной точностью определить их число. Мандл также указал на почерпнутое из жизненных наблюдений обстоятельство, что серия резких звуковых толчков воспринимается как непосредственно присутствующая целиком после того, как ряд звуков уже отзвучал. Мандл заключает, что мы, по-видимому, способны инспектировать, как он это обозначил, звуки, которые уже отзвучали. В связи с этим феноменом ряд авторов обратил внимание на то обстоятельство (которое только сейчас становится предметом специального и тщательного экспериментально-психологического исследования во всех его деталях и парадоксальности представленных в нем соотношений), что последовательный ряд тонов речевой или музыкальной фразы присутствует в человеческом сознании во всей своей одновременной целостности (см. там же, гл. 2).