Уилл Боуэн - Мир без жалоб [Прекрати ныть – и жизнь изменится] [litres]

Когда у вас вдруг случится приступ уныния или другое помрачение сознания, возьмите себе за правило не жаловаться, дабы не делать это свое состояние достоянием гласности.

В стихотворении «Ода отдаленной перспективе» Томас Грэй использует знаменитую фразу «Невежество – это блаженство». Ваш путь освобождения от жалоб начинается с блаженного неведения, ибо вы не осознаете, как часто жалуетесь. Затем вы переходите к тревожной осведомленности, после чего следует трансформация и, наконец, вы выходите на уровень подлинного блаженства.

Неосознанная некомпетентность – такое же нормальное состояние бытия, как стадия компетентности.

Именно из этого состояния любой из нас начинает овладение любым новым навыком. Пребывая в состоянии неосознанной некомпетентности, вы являетесь чистым потенциалом, готовым создавать для себя великие вещи. Перед вами восхитительные новые перспективы – возможности для исследования. Все, что вам нужно, – это готовность пройти через остальные этапы и стать мастером Жизни Без Жалоб – в результате чего вы пожнете богатые плоды.

Люди спрашивают у меня:

– Так вы говорите, что я не должен жаловаться никогда?

– Конечно же, вы можете жаловаться, – отвечаю я.

И я говорю так по двум причинам:

1. Я не намерен указывать вам или кому бы то ни было, что делать. Если бы я так поступал, это означало бы, что я пытаюсь вас изменить, а следовательно, я сосредоточен на чем-то в вас, что мне не нравится. Я высказывал бы недовольство вами, а следовательно, жаловался бы. Так что делайте что хотите. Это ваш выбор.

2. В некоторых случаях жаловаться есть смысл.

А теперь, прежде чем вы решили, что нашли себе лазейку в пункте 2, обратите внимание на словосочетание «в некоторых случаях» и вспомните о том, что я сам, а также тысячи других людей во всем мире сумели прожить без жалоб двадцать один день подряд, что составляет три недели либо же 504 часа без жалоб. Ни единой жалобы! Ноль. Таким образом, «в некоторых случаях» в данном контексте означает «очень и очень редко».

Если быть до конца честными перед собой, нужно признать, что жизненные события, служащие основанием для горя, боли или неудовлетворенности, чрезвычайно редки. Несомненно, в мире есть люди, чья жизнь необычайно тяжела. И конечно же, каждый из нас время от времени переживает трудности.

Вместе с тем многие люди ныне живут в самых безопасных здоровых и благополучных условиях, какие только существовали в человеческой истории. И что же они делают? Жалуются.

Это не новое веяние. Сотни лет назад Бенджамин Франклин сказал: «Непрестанные жалобы есть вопиющая неблагодарность за все те блага, которые нам доступны». А ведь он написал это в те времена, когда не было ни электричества, ни аспирина, ни пенициллина, ни кондиционеров, ни водопровода и канализации в каждом доме, ни авиаперевозок, ни многих других современных удобств и так называемых предметов первой необходимости, которые мы сегодня воспринимаем как нечто само собой разумеющееся. Тем не менее уже он считал, что его современники слишком мало ценят то, что у них есть. Во времена Франклина людям жилось намного труднее, чем нам, и все равно мы находим бесконечные поводы для жалоб.

Непрестанные жалобы есть вопиющая неблагодарность за все те блага, которые нам доступны.

Очень немногие жалобы нацелены на то, чтобы улучшить наше положение. Чаще всего, они представляют собой лишь «отравление воздуха», губительное для нашего счастья и благополучия.

Сами проверьте. Есть ли веская причина для всех ваших жалоб (когда вы говорите о своем горе, боли или неудовлетворенности)? Часто ли вы жалуетесь? Не кричите ли вы «ой» в предвкушении травмы?

Чтобы быть счастливым человеком и хозяином своей жизни, вам нужно установить очень и очень высокий порог событий, которые могут заставить вас заговорить о своей боли, горе или неудовлетворенности. В следующий раз, когда соберетесь на что-то жаловаться, спросите себя, как ваша ситуация выглядит на фоне того, что произошло однажды со мной.

Я сидел в своем домашнем кабинете и писал. Возле дома, где я тогда жил, дорога делает резкий поворот. Водителям приходится замедлить движение перед поворотом, но сразу после поворота начинается загородное шоссе, где разрешенная скорость поднимается с 40 км/ч до 90 км/ч. Из-за поворота и из-за разницы в разрешенной скорости происходит следующее. Либо же водитель очень медленно входит в поворот возле моего дома, а затем дает по газам, выезжая на трассу, либо же наоборот, он подлетает к городу на большой скорости, а возле моего дома резко тормозит, чтобы вписаться в поворот. Если бы не этот поворот, участок дороги возле моего дома был бы очень опасным.

Стоял теплый весенний денек. Тюлевые занавески трепетали на ветру. Вдруг я услышал звуки, заставившие меня забыть о работе: громкий удар, а затем крик. Я понял, что кричит не человек, а животное.

У каждого животного, равно как и у каждого человека, есть свой неповторимый голос, и голос кричавшего я знал очень хорошо. Это была моя собака – длинношерстый золотистый ретривер Джинджер.

Обычно мы не говорим, что собака «кричит». Лает, воет, скулит – да, но не кричит. И все же Джинджер именно кричала. Ее сбила машина, когда она перебегала дорогу напротив нашего дома. Она лежала на дороге, крича от боли в каких-то пяти метрах от моего окна. Я выбежал из дому и бросился к собаке. Следом за мной бежала моя шестилетняя дочь Лия.

Приблизившись, мы поняли, что собака тяжело ранена. Она пыталась встать при помощи передних лап, но задние лапы явно не работали. Джинджер снова и снова вскрикивала от боли. Из домов высыпали соседи, чтобы посмотреть, что за шум. Лия стояла как соляной столб и только повторяла: «Джинджер… Джинджер…» – на ее кофточке быстро растекалось влажное пятно, от струящихся по лицу слез.

Я оглянулся в поисках водителя, сбившего Джинджер, но рядом никого не оказалось. Я лишь увидел пикап с прицепом, уносящийся за город на скорости 90 км/ч. Несмотря на то что на дороге лежала моя собака, а рядом рыдала дочь, я хотел лишь одного: встретиться лицом к лицу с человеком, который сбил Джинджер.

– Как можно сделать такое и просто уехать прочь? – воскликнул я яростно. – Ведь он не мог не притормозить перед поворотом… И наверняка он видел собаку, наверняка понял, что произошло.

Я вскочил за руль своей машины, ударил по газам и резко вывернул со двора на дорогу, оставляя за собой шлейф из пыли и щебня. На спидометре сто, сто двадцать, сто тридцать – по ухабистой дороге в погоне за человеком, который сбил собаку Лии и уехал прочь, даже не посмотрев нам в глаза. Я мчался по неровной поверхности так быстро, что возникало ощущение, будто машина парит над землей. В этот момент я успокоился в достаточной степени, чтобы осознать: если я сейчас разобьюсь, то моим близким от этого станет только еще хуже. Я скинул скорость, чтобы уверенно контролировать автомобиль, а между тем дистанция между мною и пикапом уверенно сокращалась.