Андрей Курпатов - Мышление. Системное исследование [litres]

В действительности, и нейрофизиология говорит об этом предельно отчетливо, никакого «я» у нас нет. Это в лучшем случае просто «эссенциальная сущность», усматриваемая нами в интеллектуальном объекте, который мы называем «психикой», или «психическим пространством», или «миром интеллектуальной функции».

Задавшись вопросом – что есть «я» на самом деле? – мы не получим никакого ответа [Г. Г. Шпет]. Аналогичная ситуация возникает и когда мы фактически задумываемся о «сознании», «личности» и тому подобных фикциях. Этой «сущности» в действительности, как, впрочем, и любой другой, не существует, но мы пользуемся соответствующей фикцией, чтобы облегчить себе создание соответствующих представлений о реальности – в частности, о «себе».

То есть это «я» – лишь такой результат работы интеллектуальной функции, которая создает в нас соответствующие психологические эффекты. И, по всей видимости, если мы примем во внимание феномен «лобного больного» [А. Р. Лурия], указанные эффекты обусловлены процессами реципрокного торможения наших интенций в префронтальной коре.

Это наше индивидуальное «я» не является даже тем классическим «наблюдателем», которого мы так любим в себе «обнаруживать», впадая временами в дурную рефлексивную бесконечность – «наблюдатель, который наблюдает за интеллектуальными объектами», «наблюдатель, который наблюдает за наблюдателем, который наблюдает за интеллектуальными объектами» и т. д. В действительности, мы даже не являемся «наблюдателями», это лишь способ описания того эффекта, что мы, как нам кажется, что-то воспринимаем или о чем-то думаем.

Когда же мы делаем вид, что вместо восприятия и думания мы воспринимаем и думаем «о том», что мы что-то воспринимаем и думаем, мы на самом деле продолжаем воспринимать и думать. То есть никакого отторжения неких «нас» от процесса восприятия и думания на самом деле не происходит, просто мы воспринимаем и думаем что-то другое, другой интеллектуальный объект, возникший в нас посредством работы интеллектуальной функции. Иными словами, в действительности, имеют место все то же восприятие и думание, являющиеся не чем иным, как работой интеллектуальной функции по производству интеллектуальных объектов.

Мы не можем выйти за пределы собственной головы (или собственного интеллектуального пространства) и наблюдать за процессами работы своей же интеллектуальной функции со стороны. Подобные представления – совершеннейшая иллюзия. Мы всегда и есть эта интеллектуальная функция, о чем и свидетельствует тот факт, что мы что-то продолжаем думать и воспринимать. Здесь нет и не может быть никакого прерывания (отрыва от собственного мышления, левитации сознания и тому подобных вещей), а только кажущиеся эффекты – «иллюзии внутреннего восприятия».

Мы подошли к чрезвычайно сложному вопросу – принципиально важной дефиниции, которую нам надлежит самым серьезным образом обдумать. Да, все наше мышление – это работа интеллектуальной функции по созданию новых интеллектуальных объектов, и никакого другого процесса в нашем мозге не происходит, и никаких шансов выявить в нем это «что-то другое», даже теоретически, не представляется возможным.

Однако у нас постоянно возникает иллюзия, что мы не просто что-то думаем, а думаем о чем-то. То есть как будто бы есть какая-то дистанция, зазор между мной – тем, кто думает, и тем, что является предметом моего мышления. Но тогда я сам не являюсь интеллектуальной функцией и не могу мыслить, что нелепо. Иными словами, на самом деле мы никогда не думаем «о чем-то», мы всегда «думаем что-то». Впрочем, попытаемся понять разницу этих формул в мысленном эксперименте.

Итак, что я думаю, когда, например, думаю о любви? Проведем что-то вроде мысленного эксперимента. Я думаю, допустим, что «любовь – это чувство, которое подчиняет одного человека другому, делает его зависимым от объекта своей страсти, приводит к идеализации этого объекта и т. д. и т. п.». Теперь, что такое, когда я думаю любовь? Когда я думаю любовь – т. е. «думаю что-то», у меня есть фактический объект любви, возможно, я его идеализирую, нахожусь в некой психологической зависимости от него и т. д. и т. п.

То есть кажется вполне очевидным, что речь идет о разных состояниях. Быть может, они и разные. Возможно. Другое дело, что и мыслятся в этот момент разные интеллектуальные объекты, а потому мы уже не можем говорить, что в одном случае я думаю об этом объекте , а в другом – думаю этот объект, потому что это – два разных объекта, то есть не это , а это и это.

Для того чтобы прояснить суть дела, давайте попытаемся дистанцироваться от конкретных содержаний соответствующих действий интеллектуальной функции – как будто бы не важно, о каком объекте идет речь. Рассмотрим то и другое просто как некую «безличную» работу интеллектуальной функции, ее работу как бы самой по себе, но и в том и в другом случае отдельно.

Очевидно, что при таком подходе эти процессы «думания» ничем не отличаются друг от друга: в обоих случаях в пространстве моей психики производятся определенные интеллектуальные объекты, которые каким-то образом влияют на меня.

Так, в одном случае, когда я произвожу некое представление о любви (соответствующую, так скажем, «теорию любви»), я чувствую себя задумчивым, быть может, опечаленным, а возможно, переживаю самого себя в этот миг как «великого философа жизни» (вполне, впрочем, доморощенного). Но в любом случае это «думание» не оставляет меня безразличным, а вполне определенным образом производит какое-то мое состояние.

Но ведь и в другом случае, когда я «думаю любовь», происходит то же самое: тут я произвожу в себе некий интеллектуальный объект – тот, который я люблю, что также влияет на мое поведение каким-то образом (например, вызывает во мне радостное возбуждение, чувство томления, эмоциональной вовлеченности и т. д.).

По существу, этот интеллектуальный объект – «что я люблю», и тот – «представление о любви», являются просто нейрофизиологическими комплексами.

Иными словами, в действительности во мне и в том и в другом случае происходит один и тот же процесс образования интеллектуальных объектов, которые, возникнув, влияют на конфигурацию моего психического пространства – побуждают его к неким эффектам и состояниям (тем или иным).

То есть я, на самом-то деле, всегда «думаю что-то» – то есть непосредственно то, что я думаю. А то, что, как мне кажется, я «думаю о чем-то», является лишь иллюзией, заблуждением.