Андрей Курпатов - Мышление. Системное исследование [litres]

Этой же задаче служат и детские сказки («Про репку», «Колобок» и т. п.), которые как раз позволяют ребенку проговаривать определенное поведение социальных агентов.

190. Теперь ребенок начинает определять и самого себя, свое личностное «я» таким же – более сложным – способом. Да, это пока не система неких представлений о себе, а скорее набор функционалов: «мальчик», «ходит в детский сад», «знает буквы».

Но число этих функционалов, по мере того как ребенка погружают во все новые и новые социальные игры, стремительно разрастается, увеличивая тем самым содержательное наполнение его плоскости мышления.

191. В процессе наполнения плоскости мышления ребенка соответствующими представлениями о «функционале других людей» и увеличения его собственных представлений о себе он начинает все точнее понимать специфику определенных социальных ролей.

«Социальная роль» – это уже новый уровень моделирования интеллектуальных объектов, находящихся в регистре «другие люди». Выявленная ребенком «социальная роль» позволяет ему значительно более эффективно ориентироваться в сложном культурноисторическом пространстве (мире интеллектуальной функции).

192. Соответствующая модель обобщает для него целый набор признаков, свойственных данным интеллектуальным объектам, и делает для него социальный мир куда более предсказуемым. Он знает, что такое «воспитательница», «няня», «дворник», «продавец», «водитель», «учительница», «врач» и т. д. Но главное, что для каждой такой роли у него появляется и своя роль: с «воспитательницей» – одна история, с «дворником» – другая, с «родителями» – третья.

То есть структурность нарастает не в самой плоскости его мышления, а в отношениях, которые, конечно, в действительности представляют собой не отношения двух (и более) людей, а отношения соответствующих интеллектуальных объектов. Последние же частью являются состояниями ребенка (уровень значений), а частью – обозначением определенных социальных норм и правил (уровень знаков) [18] Например, «воспитателя надо слушаться», «с дворником здороваться и не мусорить», а «родители всегда знают, как правильно». .

Параллельно идет и структурная организация специфического интеллектуального объекта, которым является само личностное «я» ребенка, отражающееся во всех этих социальных играх теми или иными состояниями (уровень значений), обрастающее когнитивными конструктами (уровень знаков). Ребенку может нравиться одна воспитательница и не нравиться другая, какой-то дворник может его пугать, а другой, наоборот, всегда ему улыбается, одна бабушка – «любимая», а другая – «не люблю».

193. Впрочем, и «другие люди» – эти специфические интеллектуальные объекты внутреннего психического пространства ребенка – вследствие сепарации уровней его психической организации также обретают специфическую двухмерность.

• Во-первых, возникает расхождение между тем, что ребенок испытывает по отношению к человеку (его состояния, значения), и тем, как это означивается «другими людьми» (знаки, объяснения).

• Во-вторых, возникает расхождение между тем, как «должно быть» (поведение, предписываемое правилами), и тем, как есть (фактическое поведение тех или иных лиц).

• Наконец, в-третьих, возникает расхождение между тем, что ребенок ожидает от других людей (соответствующие его ожидания и представления), и тем, какое поведение они демонстрируют в действительности.

194. По существу, эти «конфликты», эти несовпадения локализуются пока или на уровне значений, или на уровне знаков, или строго вертикально – между соответствующими значениями и знаками. Поскольку же в плоскости мышления ребенка нет структуры, которая бы могла кооперироваться с совокупностями значений, какие-то серьезные кризисы невозможны.

Однако одна особенность проявляется уже со всей очевидностью: наличие этих конфликтов и несовпадений создает ситуацию возможной многовариантности – пусть и примитивные пока, но целые ансамбли поведенческих альтернатив.

Если раньше ситуация вызывала у меня соответствующие состояния и ничего с этим поделать было нельзя, то теперь за счет этих несовпадений появляется возможность продумывать разные варианты: как еще может быть, что лучше, а что хуже, к чему в данном случае апеллировать, а к чему – в другом.

195. Наконец, все это очень важно и с точки зрения языка – оказывается, что одни и те же вещи значат для разных людей разное.

Например, если я скажу «плохое слово» при родителях – они меня накажут, а если при бабушке, то она рассмеется. Мальчики готовы со мной обсуждать одни вещи, а девочкам интересны другие. Если в классе сидеть смирно, то меня не накажут, а если сидеть смирно в гостях, то похвалят.

Таким образом, здесь закладываются основы очень сложного и важного механизма, позволяющего мне строить на плоскости моего мышления некую социальную карту – карту (модель) взаимоотношений с «другими людьми» и между «другими людьми».

196. В какой-то момент у ребенка возникает ощущение, что он может прогнозировать поведение «других людей», определять его, вызывать нужные ему реакции.

При этом он уже всегда может как-то объяснить себе поведение этих «других людей» в ответ на свои действия. Например, бабушка смеется, потому что «она добрая», девчонкам это не интересно, потому что они «девчонки», если сидеть смирно в гостях – «родители будут мною гордиться».

Иными словами, ребенок строит в своем пространстве мышления целый мир социальных отношений, но пока он очень напоминает карту из книжки про Винни-Пуха: объекты гротескны, соразмерность объектов не соблюдена, а их взаимное расположение на плоскости относительно произвольно.

Впрочем, весь фокус в том, что ребенка пока все эти несоответствия не смущают. Его мир исчерпывающе полон и предельно понятен, а если какая-то новая информация, которую необходимо учесть, и обнаруживается, она уже не просто падает на плоскость его мышления, а как бы встраивается в нее – домысливается, оформляется, «доводится до ума» в рамках самой этой плоскости. Возможность парадоксов, казалось бы, исключена.

197. Однако определенные сложности все-таки возникают, но не из-за того, что какие-то одни представления не уживаются в голове ребенка с какими-то другими его представлениями, а из-за того, что его состояния – то, что он иногда чувствует, воспринимает, испытывает (уровень значений) – в каких-то ситуациях или не согласуются с его представлениями, или вовсе ими не ухватываются.

Да, в нем есть уже эти два уровня: один – приобретенный культурно-исторически, другой – по существу, биологического генеза. Но поскольку связи между этими уровнями пока крайне слабы и не структурированы, это, с одной стороны, сильно упрощает ребенку жизнь, а с другой – вызывает ситуации дискомфорта, которые он пока не в силах ни осознать, ни объяснить.