Элизабет Коули - Как бы поступила Клеопатра? Как великие женщины решали ежедневные проблемы: от Фриды Кало до Анны Ахматовой [litres]

Если и есть что-то хуже, чем проблемная семья, – это проблемная знаменитая семья. Эффектный волокита Джордж Гордон, лорд Байрон, не умел вовремя остановиться. Когда родитель бросает семью, это всегда очень больно, но еще хуже, когда после этого ты становишься объектом слухов и жалости. Дочь Байрона, математик Ада Лавлейс, сумела добиться интеллектуального триумфа над эмоциональным хаосом. Она не дала печально знаменитому поведению отца помешать себе. Сейчас Ада знаменита как автор первого в мире опубликованного алгоритма и одна из первых, кто представлял себе, на что будут способны современные компьютеры. Но расставание родителей бросило тень на ее детство, и Аде пришлось потрудиться, чтобы сбежать из этой тени, пройти жизненный путь без помощи родителей и не поддаться плохому примеру.

В последний раз отец видел Аду в день, когда бросил семью – тогда ей было пять недель. Покинутая жена завесила его портрет плотной шторой. (Да, в семье Байронов явно любили хорошую драму.) Но мать Ады выражала свой гнев не только через театральные жесты: она была хорошо образованна и призывала дочь изучать науки, чтобы та не выросла такой же беспутной поэтессой, как отец. Она нанимала для Ады лучших учителей, несмотря на то что тогда женщин в университеты еще не пускали.

В 17 лет Ада познакомилась с Чарльзом Бэббиджем, гением и «отцом компьютеров», и у них завязалась оживленная переписка, где обсуждались планы изобретения паровой вычислительной машины, а позже – революционной аналитической техники. Аде было двадцать семь, когда она опубликовала свою авторитетную статью по аналитической машине, значимость которой осталась неоцененной (знаменитые женщины печально вздыхают – такая знакомая ситуация!) до тех пор, пока старый добрый Бенедикт Камб… Алан Тьюринг не привлек к ней общественное внимание в 1950-х годах. Несмотря на постоянные болезни, которые привели к опиумной наркомании, Ада, страдавшая астмой, работала день и ночь. Если уж она смогла справиться с хреновым отцом, нетерпеливой матерью, патриархальным обществом и серьезной болезнью и все равно достичь величия и сделать вклад в будущее, то вы тоже сможете.

Впрочем, пусть Ада и посвятила себя науке, это вовсе не значит, что она была скучной и примерной девочкой. Есть определенные сомнения, оставалась ли она верна мужу, а еще она воспользовалась своими познаниями в математике, чтобы изобрести систему, которая позволила бы ей выигрывать в азартных играх (изобретение оказалось неудачным). Так или иначе, Ада была оригинальной женщиной, намного опередившей свое время, и сейчас в октябре празднуют день Ады Лавлейс, прославляющий всех женщин-ученых: самое время выпить в ее честь немного настойки лауданума и сыграть партию в покер.

В молодости ее знали как самую красивую женщину в мире, но звезда экрана Хеди Ламарр еще и оказалась одной из самых умных – хотя миру понадобилось немало времени, чтобы понять, какой гений прячется в этом теле богини. Почему потрясающе яркая Хеди не стала использовать на сцене свое настоящее имя, Хедвиг Ева Мария Кислер, ясно сразу. Она родилась в Австрии в богатой семье и была крайне одаренным ребенком; к десяти годам она говорила на нескольких языках, а также хорошо играла на фортепиано и танцевала. Она посещала театральную школу в Берлине, выступала в спектаклях и получила несколько эпизодических ролей в кино, прежде чем добиться своего большого прорыва.

Сыграв в чешском фильме «Экстаз» (1933), девятнадцатилетняя Хеди стала одновременно знаменитой и снискала дурную славу. Кхм. В общем, в «Экстазе» Хеди и давно забытый исполнитель главной мужской роли снялись в первой откровенной сцене в истории массового кинематографа. Фильм запретили в США, его даже осудил папа римский. Да и родителям Хеди премьера не то, чтобы понравилась. В фильме нет ничего, что удивило бы современного зрителя, но мисс Ламарр там разгуливает без одежды и довольно убедительно изображает заявленный в названии фильма экстаз. Это до ужаса знакомая история в киноиндустрии: тело девушки-подростка становится средством достижения успеха, и мужчины, с которыми она работает, считают ее своей собственностью. Тем не менее именно «Экстаз» направил Хеди по карьерному пути знаменитости. Позже она описала этот путь довольно лаконично. «Лестница к успеху в Голливуде обычно выглядит следующим образом: пресс-агент, актер, режиссер, продюсер, исполнитель главной мужской роли. А ты становишься звездой, если спишь с ними со всеми в этом порядке».

Впрочем, новообретенный ореол славы практически сразу же загасил ее муж-собственник, богатый оборонный промышленник-фашист Фриц Мандль, который попытался скупить все копии «Экстаза» и уничтожить их. Хеди вскоре устала от его мелочного контроля и в 1937 году сбежала; по ее собственным рассказам, она переоделась служанкой, незамеченной покинула замок, добралась до Парижа, а оттуда – до Лондона. Там она познакомилась с Луисом Б. Майером и подписала контракт с MGM. Вскоре, в 1938 году, она снялась в своем первом англоязычном фильме «Алжир» и покорила зрителей своей красотой. С тех пор ее брали исключительно на роли экзотических соблазнительниц, и в конце концов ее это утомило настолько, что она покинула MGM и организовала собственную компанию. Впрочем, в 1949 году она снова вернулась к роли соблазнительницы в хитовом фильме Сесиля де Милля «Самсон и Далила», о котором остроумный Граучо Маркс высказался так: «Меня не интересует фильм, в котором грудь у героя больше, чем у героини», – что вполне четко описывает, какое положение занимали женщины в иерархии золотого века Голливуда.

Но наша Хеди обладала не только прекрасной фигурой: в ее прекрасной головке прятался умнейший мозг, и Вторая мировая война вдохновила ее на новые предприятия. Благодаря знаниям, полученным из общения со своим бывшим мужем-оружейником (тот даже не осознавал, что его жена подслушивает всевозможную информацию на приемах, которые он устраивал для верхушки Третьего рейха), она вместе с пианистом Джорджем Антейлом изобрела радиопередатчик с «прыгающими частотами», который помогал ракетам пройти через немецкие глушилки. Говорят, что первый разговор с Джорджем на вечеринке начался с обсуждения размера ее груди, но потом, к счастью, они стали общаться и на более конструктивные темы.