Элисон Гопник - Садовник и плотник [litres]

По сути дела, Джордж и Оджерс каталогизировали наиболее распространенные родительские страхи по поводу интернета и обнаружили, что для них не так уж много оснований. Единственная по-настоящему серьезная технологическая угроза, которую им удалось обнаружить, – это разрушительное воздействие, которое светодиодные дисплеи оказывают на сон; но как раз об этой проблеме родители не слишком задумываются, и к тому же она касается взрослых в той же мере, что и детей.

Хотя мы не можем утверждать этого наверняка, но картину, нарисованную Бойд, Джордж и Оджерс, – картину, в которой гораздо больше непрерывности и преемственности, чем резких перемен, – похоже, можно приложить и ко всем остальным нашим тревогам относительно цифровых технологий. Некоторые пессимисты опасаются, что люди начнут общаться с цифровыми подобиями людей (назовем их роботами) как с живыми людьми, не делая различий, и в результате потеряются в воображаемых виртуальных мирах. Но, в конце концов, большинство маленьких детей активно общаются с воображаемыми друзьями и спутниками, а это создания еще более неосязаемые, чем роботы, – потому что их вообще не существует. Все нормальные дети увлекаются воображаемыми, нереальными мирами и погружаются в них. И взрослые ведут себя точно так же. Так ли уж сильно современный ребенок, рыдающий над сломавшимся Ферби – электронной говорящей игрушкой-роботом, отличается от девочки времен Диккенса, оплакивающей сломанную куклу? Так ли уж сильно современная одинокая вдова, беседующая с чат-ботом, отличается от викторианской вдовы, разговаривающей с портретом покойного супруга? А роман в интернете – так ли уж сильно он отличается от тысяч любовных романов, описанных в дешевых книжках в мягких обложках?

Так как насчет того факта, что мы все больше общаемся посредством весьма абстрактных сигналов, нежели лицом к лицу? Посмотрим хотя бы на текстовые сообщения, одно из самых необъяснимо успешных технологических новшеств нашего века; многие подростки посылают сотни сообщений в день. Мы употребили необъятную компьютерную мощь на то, чтобы писать друг другу телеграммы, набирая их двумя большими пальцами. Как велик соблазн ностальгически противопоставить сообщения не только живой беседе, но и позавчерашнему Эдему – телефону, технологии, которая некогда была потрясающей новинкой и казалась многим столь же опасной, какими сегодня кажутся мессенджеры.

Но ведь люди поверяли друг другу свои самые интимные переживания с помощью абстрактных символов по меньшей мере с тех пор, как возникла письменность, и, возможно, с тех пор, как возник язык. Любовный роман Бертрана Рассела и леди Оттолайн Моррелл развивался посредством лондонского телеграфа: влюбленные телеграфировали друг другу по несколько раз на дню; а Марсель Пруст постоянно пользовался столь же быстрой системой пневматической почты, которую в Париже называли “голубыми листочками” ( petits bleus ), поскольку сообщения записывались на бланках голубого цвета. В Лондоне почту доставляли двенадцать раз в день, послание на “голубом листочке” достигало адресата за два часа. Рассказ Генри Джеймса “Превосходное местечко” представляет собой фантазию о том, как вырваться из сети обязательств; начинается рассказ с горьких жалоб на поток телеграмм и лавину договоренностей, знакомых всякому, у кого папка “Входящие” в электронной почте под завязку забита непрочитанными письмами.

Еще одна проблема, обычно вызывающая тревогу, – это опасения, что интернет каким-то образом разрушит нашу способность фокусировать внимание. Да, совершенно верно, к тому времени, как мы становимся взрослыми, наше внимание превращается в ограниченный ресурс и его паттерны уже трудно изменить. В результате человеку, у которого по мере формирования мозга развивались стратегии внимания, рассчитанные на чтение, трудно игнорировать все отвлекающие моменты в Сети. Но, как мы уже видели, преувеличенное, чрезвычайно сосредоточенное внимание, которого требуют от современного школьника, – это само по себе недавнее культурное изобретение, и у него есть как плюсы, так и минусы.

Специфические стратегии управления вниманием, которые требуются нам для овладения грамотой и для успехов в формальном школьном обучении, возможно, ощущаются как естественные, потому что они чрезвычайно широко распространены и потому что мы освоили их в очень раннем возрасте. Но в разные эпохи и в разных культурах считались столь же естественными и столь же ценились совершенно иные способы сосредоточения. Я никогда не смогу развить у себя потрясающей способности охотника или собирателя – способности одновременно следить за всем, что происходит вокруг, и при этом сохранять концентрацию и собранность. Зато я, к счастью (поскольку мне в детстве пришлось много присматривать за младшими братьями и сестрами), овладела столь же древним искусством одновременно работать и следить за ребенком.

Возможно, наши цифровые внуки будут смотреть на человека, умеющего хорошо читать, с тем же ностальгическим и почтительным изумлением, с каким мы сегодня смотрим на искусного охотника или на еще более виртуозную мать шестерых детей. Навыки в высшей степени грамотного XX века вполне могут в будущем исчезнуть или, по меньшей мере, стать уделом ограниченной группы специалистов-энтузиастов, то есть повторить путь, по которому уже прошли охота, устная поэзия и танец. Но если история человечества и дальше будет двигаться тем курсом, которым она развивалась до сих пор, то хотя и возникнут иные, новые навыки, однако более ранние тоже не исчезнут без следа.

И все же цифровые пессимисты, возможно, в некоторых отношениях правы. Работа Даны Бойд, посвященная подросткам, указывает на сдвиги, которые, возможно, сигнализируют об очень важных переменах. Трудно говорить с уверенностью, но интернет принес с собой нечто совершенно новое – такую же трансформацию, какую когда-то породил телеграф. Однако на этот раз речь не об изменениях в скорости или характере коммуникации. Текстовые сообщения и электронная почта перемещаются не быстрее, чем телефонные импульсы или телеграфные сообщения, а их содержание необязательно богаче (или беднее).

Прежде всего, изменилось число людей, с которыми мы теперь взаимодействуем. Есть убедительные свидетельства того, что большинство из нас способно поддерживать постоянные связи не более чем с сотней других людей – то есть примерно с населением средней деревни [256] Dunbar 1993. . Рост городов привел к тому, что сегодня мы определяем эту “деревню” социально, а не географически; горожане умеют не замечать и как бы даже не видеть большинство своих сограждан, мимо которых они проходят на улице, – навык, который сельским жителям кажется непостижимым и даже неприятным. Почта и пневматические “голубые листочки” также связывали воедино относительно небольшой круг грамотных горожан.