Дэвид Иглмен - Креативный вид

Когда Пикассо начинал работать над «Авиньонскими девицами», в музее неподалеку проходила выставка африканских масок. В письме другу Пикассо писал, что идея картины пришла в день посещения выставки. Позднее он утверждал, что побывал в музее только после завершения работы над полотном. Как бы то ни было, отмечается явное сходство между африканскими масками и одной из наиболее ярких характеристик картины — напоминающими маски лицами двух проституток.

Африканская маска и фрагмент картины «Авиньонские девицы» Пикассо

Пикассо черпал материал отовсюду и создал шедевр. Выявление источников, повлиявших на его вдохновение, ни в коей мере не умаляет оригинальности творения. Те же источники были доступны всем его современникам, но только Пикассо соединил их в своей картине.

Подобно природе, которая меняет уже существующие виды животных, создавая новые, человеческий мозг в своей работе отталкивается от того, что уже есть. Более четырехсот лет назад французский философ Мишель Монтень писал: «Пчелы перелетают с цветка на цветок для того, чтобы собрать нектар, который они целиком претворяют в мед; ведь это уже больше не тимьян или майоран. Точно так же и то, что человек заимствует у других, будет преобразовано и переплавлено им самим, чтобы стать его собственным творением…» [32] Перевод А. Бобовича. , [33] Мишель Монтень. Опыты. М.: Эксмо, 2015. . Или, как выразил ту же мысль современный историк науки Стивен Джонсон: «Мы берем унаследованные идеи или те, на которые натолкнулись неожиданно, и перемешиваем их, придавая новую форму» [34] Стивен Джонсон. Откуда берутся хорошие идеи. М.: АСТ, Neoclassic, 2013. .

Идет ли речь об изобретении iPhone, производстве автомобилей или рождении современного искусства, создатели преобразовывают то, что унаследовали. Они впитывают окружающую реальность и управляют ею, чтобы моделировать потенциальные варианты будущего. Возьмем, к примеру, Лонни Джонсон, преуспевающую художницу-иллюстратора, автора обложек еженедельника New Yorker. В 2007 году она перенесла инфекционное заболевание, которое едва не убило ее и вызвало серьезное расстройство памяти [35] Michael D. Lemonick. The Perpetual Now: A Story of Love, Amnesia, and Memory (New York: Doubleday, 2017). . Память Лонни ограничена информацией о последних пятнадцати минутах ее жизни: она не помнит своего брака, развода, не помнит даже людей, с которыми встречалась чуть раньше в тот же день. Чаша ее воспоминаний опустела, а с ней иссяк и источник творческих идей. Она перестала рисовать, потому что не могла придумать, что именно изобразить. У нее не было никаких внутренних моделей, никаких новых идей, чтобы оригинально совместить их с виденным ею прежде. Когда она садилась перед листом бумаги, перед глазами у нее была пустота. Чтобы создавать будущее, необходимо прошлое. Ей не на что было опереться и нечего рисовать. Творческая энергия питается воспоминаниями.

Но ведь случаются и озарения, когда человеку неожиданно приходит какая-то идея, словно ниоткуда? Вот случай 1994 года. Хирург-ортопед Энтони Сикория выжил после удара молнии, поразившей его, когда он разговаривал со своей матерью по уличному таксофону. Несколько недель спустя он вдруг начал сочинять музыку. В последующие годы, представляя свою «Сонату молнии», он говорил, что музыкальный дар был дан ему свыше. Пример творческих способностей, взявшихся ниоткуда? Человек, не имеющий к музыке никакого отношения, начинает ее сочинять.

Тем не менее при ближайшем рассмотрении оказывается, что без источников не обошлось и здесь. Сикория рассказывает, что после произошедшего у него возникло непреодолимое желание слушать фортепианную музыку XIX века. Сложно сказать, каким конкретно образом удар молнии повлиял на мозг Сикории, однако ясно, что он быстро усвоил весь прослушанный репертуар. Несмотря на присущую им красоту, сочинения Сикории воспроизводят строй и развитие темы, характерные для композиторов, которых он слушал, — например, Шопена, жившего почти за два столетия до него. Как и Лонни Джонсон, Энтони Сикории требовалась своя сокровищница для изучения. Желание сочинять музыку могло возникнуть у него спонтанно, но только не базовый творческий процесс.

Мечтая об озарении, многие, образно говоря, выходят в грозу и ждут удара молнии. Но творческие идеи вырастают из существующих воспоминаний и впечатлений. Новые идеи не рождаются в пламени молнии, а возникают от столкновения миллиардов микроскопических искр в бесконечных глубинах мозга.

Мы находимся в постоянном творческом процессе: являются ли его источником слова, звуки или образы, мы «поглощаем» окружающую реальность и выдаем что-то новое.

На основе нашего когнитивного программного обеспечения, помноженного на огромную численность вида Homo sapiens, возникло общество с динамичным темпом инноваций, непрерывно подпитывающееся последними идеями. Между аграрной и промышленной революциями пролегло одиннадцать тысячелетий. От промышленной революции до изобретения лампы накаливания прошло каких-то сто двадцать лет. А еще через девяносто лет человек высадился на Луне. Всего тридцать два года спустя появилась всемирная сеть Интернет, а через девять лет был расшифрован геном человека [36] Ray Kurzweil. The Age of Spiritual Machines (New York: Viking, 1999). Первоначально о расшифровке генома человека было объявлено в 2000 году, исправленная версия была опубликована в 2003 году. Мы указываем 2000-й как год завершения проекта, но надо принять во внимание, что исследования продолжаются по сей день. . История инноваций очевидно показывает: период между важнейшими открытиями быстро сокращается. Что, впрочем, и следовало ожидать от мозга, который впитывает лучшие идеи на планете и совершенствует их.

Меняя мир, компания Apple, инженеры NASA, Форд, Кольридж и Пикассо начинали не с нуля. На первый взгляд может показаться, что к цели они двигались разными путями: в конце концов, электроника, автомобилестроение, поэзия и живопись требуют разных типов мышления. Велик соблазн полагать, что творческие личности используют бесконечное множество методов для преобразования окружающего мира. Но мы предлагаем систему, в рамках которой ландшафт процессов мышления делится на три базовые стратегии: трансформация, дезинтеграция и синтез [37] Предположение, что все творческие процессы по сути своей единообразны, впервые было выдвинуто Артуром Кестлером и впоследствии разработано учеными-когнитивистами Марком Тернером и Жилем Фоконье. В своей книге The Way We Think («Как мы думаем»), опубликованной в 2002 году, Тернер и Фоконье утверждали, что в основе человеческого творчества лежит способность к тому, что они назвали концептуальной интеграцией, или концептуальным смешением (у них мы позаимствовали наш термин интеграция/синтез). Аналогичным образом, Дуглас Хофштадтер утверждал, что способность к метафоре — краеугольный камень человеческого мышления. . По нашему мнению, именно таким образом эволюционируют все идеи.