Мария-Луиза Франц - Космогонические мифы

Первое замечание интересно, поскольку собрание философов говорит учителю, Клеопатре, что в ней, то есть женщине-алхимике, скрыта потрясающая тайна. Ясно, что проекция состоит в том, что тайна творения и тайна его восстановления скрыта в женском образе, в данном случае в мудрой Клеопатре. Если вы помните, во многих мифах творения, приведенных мною, в начале была беременная женская фигура, в которой содержался весь мир. Этот мотив появился in extenso в мифе ирокезов, где все творение находилось в утробе женщины, которая упала с неба. Здесь, в алхимии, вновь та же идея: что в мистической женской фигуре вначале содержится вся тайна искусства творения, но у нее есть более духовный нюанс в том, что это знание тайны. О Небесном Иерусалиме также было сказано, что он приготовлен, «как невеста, украшенная для мужа своего»: и здесь тоже секрет нового творения сравнивается с женским образом, продвигающимся к акту coniunctio. В Апокалипсисе, эта «невеста, украшенная для мужа своего» отождествляется со знаменитой женщиной, имеющей на голове венец из двенадцати звезд, и рождающей нового Спасителя.

Затем текст переходит к тому, что все элементы, самый высший, самый низший, и так далее, соединены в середине: все элементы собраны вместе в центре, и в этом тайна. Затем текст переходит снова к новой идее, что одновременно с этой конденсацией всех рассеянных элементов, с этим потрясающим актом конденсации, вода жизни проникает в подземный мир, где лежат мертвые, и воскрешает их. Так конденсации совпадает с воскресением мертвых, и здесь мы подходим к мотиву тела славы.

И Клеопатра сказала им: воды входят и пробуждают тела и ослабевший в них дух, поскольку они должны долгое время страдать в подземном мире, а затем они прорастают из подземного мира и всходят, и одеваются в красивые цвета, как цветы весной, и весна сама радуется красоте, которую дает им. Для вас, кто понимает меня, я скажу: когда вы поднимете растения, и элементы, и камни со своих прежних мест, они выглядят красиво, но сами не таковы, но после того, как станут испытаны огнем, они приобретают красивый цвет и еще более прекрасную славу, а именно скрытую славу, которая жаждала красоты, и которая приходит, когда материя превращается с помощью огня в божественную субстанцию.

Идея состоит в том, что вы берете исходные тела, будь то камни или растения, материю в первозданном виде, которая может выглядеть красиво, но сама не такова, и сжечь ее дотла. Это и означает испытание огнем. Затем вы создаете что-то, что содержит скрытую духовную славу и что данный текст даже называет божественным. Итак, то, что вы создаете, конденсируя различные материалы, есть божественное тело. Оно превратилось в тело божественной природы.

Наше святое искусство подобно ребенку, который, будучи эмбрионом, питается в утробе матери и медленно растет. Сначала морские волны причиняют трупу боль и волны подземного мира уничтожают его в его гробе, но если открыть могилу того, что ранее было трупом, но живо, теперь выходит, как ребенок из чрева матери. И когда философы увидели красоту, они стали очень счастливы и, как любящая мать кормит своего новорожденного ребенка, так они стараются, кормить тот труп, который теперь стал ребенком, не молоком, но водой, поскольку все искусство [имеется в виду алхимии] — это образ ребенка, потому что она приобретает форму ребенка и во всех этих точках она полна, и это скрытая и запечатанная тайна.

Здесь есть интересный мотив, а именно: разрушение трупа в могиле. Из-за этого, каким-то тайным образом, происходит воскресение ребенка из могилы, и этот ребенок есть искусство алхимии и он есть тайна, которая выведена усилиями философов. Этот старый текст, «Комариос и Клеопатра», содержит все самые основные идеи, которые можно найти в более поздних алхимических текстах. Вновь и вновь философский камень представляют в образе божественного ребенка, рожденного с помощью искусства алхимии, используя сравнение со смертью и воскресением. Нигредо, состояние черноты, всегда сравнивается с состоянием смерти, когда тело разрушается в могиле; альбедо — это смывание смерти и зловония могилы, а затем рождается ребенок, который есть либо юный Меркурий, либо божественное дитя, либо философский камень, и в то же время просто есть возобновление алхимической философии.

Здесь я опускаю часть текста и продолжаю с главы 13:

Смотрите: парадоксальная тайна, о братья, совершенно неизвестная истина, которую я тебе говорю. Смотрите, что вы питаете вашу собственную землю, и что вы питаете ваши собственные ростки, так что вы будете пожинать прекрасные плоды. Слушайте и думайте о том, что я говорю: возьмите из четырех элементов самый высший мужской и самый низший, белый и красноватый, в равной пропорции, мужское и женское, так чтобы они могли быть соединены, и так же, как птица высиживает яйца с теплом и выводит птенцов с теплом, вам тоже нужно расплавить эти два и положить их на солнце и греть их на слабом огне с молоком девы и дымом. И когда они стали одним [то есть, когда душа и дух стали одним], и являются одним, потом спроецируй их в тело серебра и тогда у тебя будет золото, которого нет ни в одной сокровищнице царей.

Вы должны помнить, что алхимическое мышление никогда не идет по прямой, она циклическая и всегда вращается вокруг одного центрального мотива. Здесь тот же центральный мотив, который был сначала сравнен с созданием сосуда и с растениями, или имитацией роста растений, теперь сравнивается с coniunctio мужского и женского, и с образом птицы, высиживающей яйцо, так, что душа и дух становятся одним целым, внутренним объединением души и духа, который потом приобретает тело серебра и таким образом становится золотом, которого не найдешь в сокровищницах царей. Поэтому объединение души, духа и тела называется телом из серебра, женским телом, и эти три вместе составляют четвертое, а именно золото. Очевидно, как добавлено, это золото не следует искать в сокровищницах царей, что значит, что это не обычное золото, не металл, который мы видим и который был хорошо известен в то время, но мистическое золото. Алхимики пытались сделать вещество, которое они называли золотом, но которое не имело ничего общего с металлом. Они подразумевали под этим нечто божественное, неразрушимое, которое не может быть вновь сожжено огнем, бессмертное тело, так сказать. Это золото, которое в более поздних текстах обычно называют философским золотом, есть бессмертное тело, которое рождается через единство противоположностей и которое уже не подвержено распаду этого мира.

Это тайна философов, и они поклялись клятвой никогда не раскрывать ее и не осквернять ее, потому что она божественна. Это божественное, поскольку она соединена с Божеством и приводит каждое вещество к божественному завершению, и это тайна, в которой воплощается дух, мертвые получают душу и получают дух, а затем преодолевают друг друга. Есть также темный дух, полный вздора и уныния, который управляет телами вначале, так что они не могут стать белыми и получить цвет создателя. Они ослаблены этой темной пневмой. Но когда исчезло зловоние этого темного духа, тогда труп наполняется светом, и душа, и дух, и тело радуются. И тогда душа взывает к просветленному телу: «Проснись в подземном мире, восстань из гроба, встань из темноты, облачи себя в одухотворение и обожение, ибо голос воскресения достиг тебя и эликсир жизни вошел в тебя». Дух опять рад быть в теле и душа рада быть там, где она живет, и она обнимает своего мужа в радости, потому что тьма исчезла, и все наполнено светом и больше не может быть отделено от света, и душа радуется в своем доме [имеется в виду тело], потому что сначала там было темно, но теперь она нашла его наполненным светом, и она становится единой с ним, потому что он [дом или тело] сейчас стал божественным, и она живет в нем. Она оделась божественным светом, и они стали одним целым. Тьма исчезла, и они все стали одним в любви, теле, душе и духе. Они все едины и здесь скрыта тайна, и в том, что они собрались вместе и соединились друг с другом тайна завершена, теперь дом запечатан и воздвигнута статуя, полная света и божественности. Огонь сделал их одним и изменил, и она вышла из материнской утробы.