Мария-Луиза Франц - Психотерапия

Но также чрезвычайно позитивная фигура её подруги Лизбет полна серебряных иголок и поэтому не может попасть в ванну. Это старый мотив в магии, демонические иглы или «сосульки», которые, например, сибирские шаманы отправляют, чтобы причинить страдание своим соперникам. Психологически эти иглы символизируют негативные проекции, которые в первое время должны быть осознаны. В чём бы мы не были всё ещё бессознательны и не проецировали наши внутренние теневые элементы, мы в том же самом особенно чувствительны к «жалам» наших дорогих любимых мужчин и женщин, и это может зайти даже так далеко, как до развития идей преследования. Ведьминская тень женщины часто выделяется в отправке и получении таких «уколов»! Наконец по крайней мере сама сновидица смогла попасть внутрь обновляющей ванны и таким образом родиться заново из вод бессознательного. Возрождённый ребёнок, однако, как следующая часть сна показывает, это не её эго, но Самость (представленная неизвестным ребёнком, которого неизвестная женщина кладёт на её постель), и ребёнок этот собирается в церковь, другими словами, на религиозную службу. Женщина, которая несёт его в церковь, неизвестна, обозначая, что её собственная соответствующая религиозная установка всё ещё неизвестна сновидице, но эта установка как минимум уже возникла из бессознательного и существует.

Дальнейшее развитие ситуации было не столь удачным, как этот последний мотив мог бы позволить нам предположить. Знакомая сновидицы приехала, чтобы присоединиться к ней, частично чтобы разделить её новый опыт, а частично чтобы уничтожить его из ревности. Ей удалось посеять недоверие к анализу, и, таким образом, анализанд не вернулась на своих следующих каникулах для продолжения лечения, что она частично объяснила тем, что это слишком дорого для неё. Сновидица, что правда, была в лучшем состоянии. Она исцелилась от своих симптомов, мигреней и крика. Однако религиозно-творческое развитие, возникшее в её снах, не имело будущего. Вмешалась в проецированной форме негативно-реалистичная тень. В результате анализанд связалась с духовным движением, которое отстаивало символически-интуитивное учение. Таким образом, дедушка-маг, от которого сновидица не хотела отделяться в конце первого сна, частично восстановил свою власть над ней. Конец изначального сна действительно часто предсказывает курс лечения, однако он по-прежнему неясно, умрёт ли маг в дальнейшем.

Человеческая жизнь длится дольше, чем анализ на двух коротких летних каникулах, и мы не можем знать, будет ли когда-нибудь и когда, если будет, соответствующее religio доминировать в психике сновидицы над магом, скептиком, спящим автором, ведьмой и легкомысленными девушками. Все эти сны, как мне кажется, показывают с ясностью процесс индивидуации как первичный религиозный феномен. Они также показывают, что установки психики должны препятствовать этому процессу. Эти многочисленные препятствующие влияния, которые частично представлены теневыми фигурами и частично персонификациями анимуса, замечательно ясным образом видны в данных снах, в отличие от возвышенных, но расплывчатых и неизвестных форм Самости. Всё это показывает, что тенденция в направлении индивидуации до сих пор была только очень слабо реализована у сновидицы. Только такие позитивные фигуры как Лизбет и Фрида очерчены более резко. Т.о., сновидица, чтобы достичь прогресса, должна начать с них, другими словами, должна попытаться принять в себя их отношение к жизни. Хотя эти женщины были членами разных конфессий, согласно сновидице, они практически одинаково религиозны и укоренены в практической стороне жизни. Они правильно объединяют две стороны жизни, которые в её случае были слишком разделены, и таким образом используются бессознательным как модели правильного отношения.

Кроме того, на мой взгляд, эти несколько снов (и они представляют только лишь малую выборку из потока сходных архетипических снов) показывают нам нечто, что вероятно может быть названо фундаментальной религиозной тенденцией психики, тенденцией, которая неразрывно связана с процессом индивидуации, а также включает в себя все творческие возможности личности.

Меня попросили рассказать о некоторых более глубоких аспектах проблемы переноса, и я согласилась, возможно, немного поспешно; и я должна открыто признать, что не чувствую себя достаточно квалифицированной для этой задачи. Когда Юнг закончил «Mysterium Coniunctionis» , он сказал: «Я полагаю, что я далеко не всё сказал здесь по данной теме; всё ещё есть очень многое, но я представил её здесь настолько, насколько смог.» Так что может быть добавлено кем-то вроде меня? Поэтому я буду говорить только о некоторых аспектах данной проблемы, относительно которых у меня есть как минимум проблески понимания.

Мне кажется полезным для начала выделить в проблеме 4 главные аспекта: (1) архаическое тождество, (2) взаимные проекции, (3) личные отношения, (4) предопределённое духовное единение в «вечности».

На практике в начале наиболее явно проявляется не первый аспект, а скорее второй. Здесь мы имеем дело с фактом, уже отмеченным Фрейдом, что многие проекции, идущие из семейных отношений, входят в перенос — перенос образов отца и матери и брата и сестры — и это создаёт нереалистичное эротическое притяжение, омрачённое инфантильными требованиями и предубеждениями. Как Ханс Дикманн подтвердил в своих экспериментах, эти проекции также констеллируют в аналитике параллельные образы, которые ещё не были обработаны сознанием, и в результате обе стороны практически немедленно вовлекаются в проблему. Негативный материнский комплекс у анализанда, например, пробуждает сходные негативные образы из воспоминаний аналитика. У этого есть и положительная сторона: так формируется базис для эмпатии и понимания со стороны аналитика; но есть также и отрицательная сторона, общее бессознательное, которое, помимо прочего, может сделать необходимым консультации с коллегами аналитика.

Первый аспект: когда мы говорим о «проекциях» на этой стадии, мы должны помнить, что Юнг в своём определении этой концепции [85] К.Г. Юнг, «Психологические типы», раздел «Определения», термин «проекция». указывал, что мы можем говорить о проекциях, только когда есть беспокойство или бессознательное сомнение, которые делают существующий взгляд на партнёра неподходящим; до этого момента властвует архаическое тождество (именно поэтому я выделила эту первую стадию). Я полагаю, что в этом отношении мы часто совершаем ошибку в нашей практической работе: мы говорим с анализандом о «проекции», потому что мы сами так это видим (другими словами, мы сомневаемся), даже если в этот момент всё ещё нет никаких указаний — например, в снах — которые могут прояснить это сомнение для анализанда. Такой подход затем вызывает оправданное и ненужное сопротивление у анализанда. Я полагаю правильным в связи с этой первой фазой просто вести себя с анализандом исходя из того, как он себя чувствует, но без каких-либо словесных конфронтаций. Например, можно отреагировать на требование материнской заботы простым подчёркиванием своего собственного недостатка времени или желания для этого, без обвинения другого в проекциях матери на себя. Со временем, такое отношение само по себе вызовет упомянутое выше беспокойство или сомнение в других, которые выражаются по большей части во снах. Только в этот момент, с моей точки зрения, наступает правильный момент, чтобы откровенно поговорить о проекции, потому что предшествовавшая стадия выполняет жизненно важную функцию, которая не должна быть прервана в незрелом состоянии, так как она часто представляет собой эффективное средство для начала лечения. Это также причина того, почему групповые экспериментов имеет такую сомнительную ценность, — потому что, как всем известно, при их помощи контролируется явление переноса.