Мария-Луиза Франц - Вечный юноша. Puer Aeternus

Здесь проявляется влияние Востока, которое мы уже заметили раньше. Оно выражается в идее, что в царстве можно увидеть все свои прошлые воплощения. В дальнейшем мы заметим, что автор верит в перевоплощение душ: эту веру он позаимствовал в результате изучения восточных учений и перенес ее на германскую основу. Так как все нации германского происхождения принадлежат «интровертированной области», мы заключаем, что дохристианская древнегерманская цивилизация также была интровертированной, оказавшись, таким образом, связанной с китайской и восточной духовностью. Древнегерманские руны (которые считаются буквами древнегерманского алфавита) изначально предназначались для предсказаний, подобно чертам (палочкам) в триграммах и гексаграммах великой китайской книги перемен «И-Цзин». Более того, в этой же роли руны использовались и позже.

Например, когда древние германцы брали пленников, кого-то из них они приносили в жертву Вотану. С этой целью «бросали руны», т. е. пленники вытаскивали палочки с начертанными рунами, и того, у кого оказывалась палочка с вырезанным знаком смерти, убивали. Других оставляли в живых, обращая в рабов или слуг. Согласно мифу, этот способ прорицания был создан Вотаном, когда он был пронзен копьем (мы точно не знаем, сделал ли это он сам или кто-то другой. Но вспомните, что Христа пронзило копье сотника Лонгина, и тот же мотив сохранен в романе — копьем пронзен Фо). Затем Вотан девять дней и девять ночей оставался подвешенным на Мировом древе, ясене Иггдрасиль, а когда упал на землю, то обнаружил у себя под ногами руны.

Таким образом, можно сказать, что созидательным итогом божественного распятия стало открытие рун — нового проявления культурного осознания, изначально заключавшегося в «прочтении» воли Судьбы. Это положение лежит в основе и китайской системы предсказаний «И-Цзин» представляющей собой способ исследования пути Дао, т. е. способ предсказания, основанный на принципе синхронии.

Даже сейчас многие люди, обладающие германской психологической основой, проявляют интерес к восточной культуре; похоже, что в настоящее время в Германии очень распространена тенденция искать решение всех проблем, и в первую очередь, исцеления вызванных войной травм, через обращение к восточной философии. На мой взгляд, это попытка найти все тот же интровертированной путь [исцеления], позволяющий работать над проблемами изнутри, вместо того, чтобы пытаться решить их извне. Естественно, экономический бум, что мы переживаем сегодня, не слишком способствует решению этих задач, но те, кто пытается справиться со своими внутренними проблемами, обращаются к интроверсии и, чтобы выработать в себе такую установку, в основном, исповедуют восточную философию.

Однажды одному своему пациенту-мужчине, уроженцу Северной Германии, имевшему привычку в своих поступках руководствоваться максимами из «И-Цзин», я предложила посмотреть на проблему именно в таком ключе. На следующую ночь после того, что я ему сказала то, что сейчас рассказала вам, ему приснилось, что он находится около прусских военных казарм. На входе висел щит с начертанными китайскими иероглифами и германскими рунами. Это говорит о том, что бессознательное сразу подхватило мое предложение, посчитав его вполне правдоподобным.

В скандинавской мифологии присутствие троллей также считается проявлением принципа синхронии. Мне бы не хотелось в это углубляться, но следует упомянуть о том, что к северу от реки Мейн люди (в особенности творческие личности), как правило, более интровертированы, и их, как и людей восточной культуры, больше интересуют синхронные явления, чем рациональная каузальность, больше присущая людям западной культуры. В северной Германии существует тенденция, более всего свойственная России и связанная с великим вопросом соединения восточного и западного менталитета в некий общий промежуточный образ мышления. Известно, что представители панславянизма, к числу которых принадлежал и Достоевский, провозглашали, что Россия — избранная страна, которая когда-нибудь сможет соединить в себе интроверсию Востока с внешней эффективностью и экстраверсией Запада. Замечу, что в наше время Россия не пошла по пути абсолютно внешней экстраверсии.

Царство в романе описано странно. Отчасти оно является райским садом, в который возвращаются дикие звери, отчасти — древним германским раем, фонтаном Урд, бьющим под Мировым древом. Вместе с тем очень ясно просматривается влияние восточных идей Нирваны, освобождающей человека от вечного странствия, от одного воплощения к другому, но — что интересно — за исключением того, что Фо и его компания еще не вошли в это царство. Они находят свой смысл в странствии и блуждании, а это противоречит буддистскому учению, согласно которому человек должен отрешиться от бесконечного кармического колеса перевоплощений. Тема блужданий больше тяготеет к западной традиции и несет оттенок фатальности. Другими словами, в романе провозглашается свобода движения сама по себе, даже если движение не преследует никакой цели. Однако экзальтированное чувство полноты жизни и причастности к творческому движению, не имеющее ни цели, ни результата, представляет собой очень опасный, демонический аспект.

Помните, я говорила, что фон Шпат находится на одном полюсе [психики], Фо — на другом, а Мельхиор — в центре. Сначала успеха достигает фон Шпат, затем (с появлением Фо и распятием Мельхиора) происходит энантиодромия, которая, по существу, является победой Фо. Позже мы увидим, как происходит еще одно превращение. Пребывание «на полюсе фон Шпата» смертельно [для личности], там все неподвижно и статично: стоит вам оказаться в стеклянном дворце в царстве духа, с вами ничего больше не произойдет — все станет ясным, ледяным, прозрачным, жестким.

При этом, на полюсе Фо все совершается во славу творческого движения самого по себе, во имя экстаза и эйфории. Здесь царит идея того, что творческий экстаз и есть смысл сам по себе, независимо от результата, к которому он приводит. Здесь прославляют постоянные эмоциональные взрывы и возвеличивают творческую эйфорию. Подобные ощущения проявляются в современном рок-н-ролле — танце, призванном вызывать наслаждение психофизическим движением и музыкальным ритмом при отсутствии какой бы то ни было конечной цели. Танец кончился, и вы падаете без сил, но назавтра все начинается снова, и это само по себе приносит удовлетворение.

На «полюсе фон Шпата» есть результат, но нет движения; на «полюсе Фо» есть движение, но нет результата. Вот еще один пример крайней односторонности, отсутствия связи [полюсов], когда человек просто разрывается между противоположностями.