Анатолий Ракитов - Трактат о научном познании для умов молодых, пытливых и критических

От первой заостренной палки и грубого каменного зубила, применявшихся на заре человечества, до орудий нашего неандертальского охотника прошло почти два миллиона лет. Понадобилось несколько десятков тысячелетий, чтобы от этих орудий перейти к железному плугу и металлическому мечу. Всего два тысячелетия отделяют римские катапульты от современных артиллерийских орудий и греческие триеры от современных подводных кораблей. Однако под влиянием науки темп прогресса стал еще стремительнее. Первые реактивные самолеты взлетели в воздух в середине сороковых годов нашего века. Не прошло и пятнадцати лет, как была запущена первая ракета, которая вывела на орбиту советский искусственный спутник.

Научное познание мира привело к таким изменениям в нашей жизни, что нет никакой необходимости убеждать кого-нибудь в полезности науки. О науке и ученьях говорят по радио и пишут в газетах. Учитель в школе и профессор в университете рассказывают об основах и новейших достижениях науки. Но очень немногие задумываются над тем, что научное познание имеет свои собственные тайны и закономерности. Это, впрочем, понятно: люди всегда решают задачи в порядке очередности, степени важности и неотложности.

Лишь после того, как были поняты основные законы неорганической природы, развитие живых организмов и общества, люди задумались над тем, каковы же законы и особенности самого научного познания.

Знай мы эти законы так же хорошо, как законы физики, химии или биологии, мы могли бы значительно усовершенствовать и ускорить само научное познание. А это сулит самые необыкновенные и неожиданные перспективы в развитии человечества, обещает избавить его от многих еще существующих трудностей и нерешенных проблем. Однако именно здесь существует много «белых пятен», и тому, кто обладает умом молодым, пытливым и критическим, имеет смысл именно здесь приложить свои таланты и усилия.

Легко сказать: «Изучайте науку!» Но как это сделать? Когда ученые ставят перед собой цель—изучить то или иное явление, они прежде всего пытаются рассмотреть его, так сказать, в «чистом» виде, и хотя этот прием удается осуществить далеко не всегда и не полностью, он очень облегчает и упрощает исследования самых различных предметов и процессов. Не можем ли мы воспользоваться им для того, чтобы изучить саму науку?

Известно, что научное знание отличается от обыденного знания (сведений, применяемых в обычной производственной деятельности и быту) прежде всего тем, что наука всегда выражается в письменной форме, тогда как обыденные знания чаще всего передаются устно. Научное знание всегда выражается в виде научных текстов, статей в научных журналах, сборниках, в виде книг, научных докладов, представленных для обсуждения на конгрессах и конференциях. Письменный текст, будь то художественно-литературное или научное произведение, пишется на каком-то языке. Мы можем поэтому выдвинуть наше первое предположение: наука отличается своим особым языком— языком науки. Конечно, язык науки не нужно смешивать с обычным разговорным языком: русским, английским, немецким, китайским и т. д. Ученые, разумеется, в обычной жизни говорят на одном из таких языков, но их труды включают особые, научные термины и выражения.

В работах по физике и биологии встречаются такие термины, как «элементарная частица», «атом», «электромагнитное поле», «ген», «хромосома», «вирус» и т. д. Научные статьи и книги заполнены сложными формулами и вычислениями. Именно эти термины, выражающие важнейшие научные понятия и формулы, устанавливающие связи между этими понятиями и описывающие самые разнообразные явления и процессы, образуют язык науки. И все же различие между языком науки и языком разговорным, языком здравого смысла [1] В философии понятием «здравый смысл» обозначают совокупность взглядов и навыков, выработанных человеком в его повседневной практической деятельности. , не столь велико, как кажется.

Триста — четыреста лет назад, когда современная наука делала только первые шаги, ее язык, насыщенный необычными символами и терминами, был непонятен и вельможам во дворцах, и жителям городских трущоб или деревенских хижин. Но с ростом общей образованности многие понятия и достижения науки, известные и доступные в свое время лишь величайшим ученым, стали общим достоянием. Любой старшеклассник знает, что такое «напряжение» или «сила тока», чем одни виды животных отличаются от других, что такое «вид» вообще. Огромное количество людей: инженеров, рабочих, учителей, студентов и школьников — не только не изумляются, услышав такие слова, как «электрон», «электромагнетизм», «меченый атом», «изотоп», «квадратный многочлен» и т. д., но относятся к ним как к чему-то естественному, ибо явления, обозначаемые этими понятиями, прочно вошли в нашу повседневную и производственную жизнь. Да и сама эта жизнь под влиянием научно-технической революции меняется семимильными шагами.

Научным идеям и понятиям, для того чтобы «переселиться» в производство и быт, требуются теперь не сотни или десятки лет, как прежде, а годы и месяцы.

Все это приводит к тому, что граница между языком науки и языком разговорным становится легко проницаемой. Это, конечно, не означает, что язык высших разделов науки доступен каждому, ибо даже серьезные ученые овладевают им не легко и не сразу. Но это показывает, что разграничить научное знание и здравый смысл, пользуясь лишь одними характеристиками языка науки, вряд ли возможно. Такое предположение схватывает какую-то очень важную сторону дела, но не исчерпывает его полностью.

Другое предположение, которое само бросается в глаза, касается объектов научного знания. Объектами называют те явления, процессы, события или ситуации, к которым относятся знания. Многие люди думают, что объекты научного знания и научной деятельности в корне отличаются от тех объектов, с которыми имеет дело здравый смысл. В самом деле, в быту нам необходимо иметь некоторые сведения о маршрутах трамваев или троллейбусов или о том, как с помощью спички зажечь газовую плиту и приготовить на ней завтрак. Наука же интересуется не маршрутами трамваев, а траекториями полета ракет к Венере и Марсу, не горящей газовой горелкой, а термоядерными процессами в звездах, отдаленных от нас на сотни миллионов световых лет, и т. д. Поэтому кажется правдоподобным предположение, что наука отличается от здравого смысла прежде всего своими объектами: она изучает те явления и процессы, с которыми люди почти никогда не сталкиваются в повседневной жизни.

Читать дальше