Борислав Козловский - Максимальный репост. Как соцсети заставляют нас верить фейковым новостям

Может быть, все эти дизайнерские игры со шрифтами не способны сбить с толку разумного взрослого – и тот, раз уж интересуется положением дел в мире, как-нибудь разберется сам? В марте 2017 года Американский институт прессы выложил у себя на сайте результаты психологического эксперимента с участием 1489 добровольцев. И вот что оказалось: «кто перепостил» важнее, чем источник. Если новостью поделилась приятная знаменитость – вы ей верите, а если неприятная – не верите. Разница между New York Times и вымышленным сайтом DailyNewsReports.com играет намного меньшую роль. Если Джон, с которым ты ходишь в церковь по воскресеньям, поделился новостью, комментировал это исследование журнал New York Magazine , то как не поверить Джону? {48} 48 Singal, Jesse. Fake News Spreads Because People Trust Their Friends Too Much/New York Magazine, March 21, 2017 ( http://nymag.com/selectall/2017/03/fake-news-spreads-because-people-trust-their-friends-too-much.html ).

Чаще всего этим наше знакомство с новостью и заканчивается – прямоугольником-анонсом во френдленте, потому что мало кто в здравом уме кликает хотя бы по каждой десятой ссылке в Facebook (и тем более дочитывает до конца). Все подробности остаются внутри некликнутой ссылки. Поэтому лицо и имя-фамилия рядом с ним жирными буквами – главные критерии того, принимать ли во внимание написанное в заголовке и подзаголовке. Если мы лениво прокручиваем ленту колесиком мышки, у нас на это решение есть считаные секунды. И если вслед за нобелевским лауреатом Даниэлем Канеманом различать в мозгу «быструю» и «медленную» подсистемы {49} 49 Канеман Д. Думай медленно… решай быстро. – М.: АСТ, 2017. – примерно понятно, какая из них готова решать задачу в условиях таких ограничений на время реакции. Не можете себе позволить долго разбираться в новостях про геноцид народа рохинджа в Мьянме – значит, нужно дать волю быстрой подсистеме. А для нее портрет на юзерпике – то, что надо. В мозгу включается область распознавания лиц, расположенная на вентральной поверхности веретенообразной извилины (FFA, fusiform face area), связанная с центрами эмоций. Это как любовь с первого взгляда: верю – не верю.

А если друзья в соцсетях так на нас влияют – полезно разобраться, кто они такие и как вообще устроена наша дружба. Откуда ни возьмись в этом сюжете появляются обезьяны.

Обезьяны-гелады живут в Эфиопии, весят как трехлетний ребенок, имеют массивную гриву, как у льва, и огромную складку лысой красной кожи на груди, чем-то похожую на петушиный гребень. Такой среди приматов нет ни у кого больше, но это не главное, чем интересны гелады. Сорок четыре года назад, в 1974-м, будущий профессор Оксфорда Робин Данбар защитил про гелад диссертацию: его занимал вопрос, как устроены отношения у них в группах.

«Что касается высших приматов, со всей определенностью можно сказать, что у них бывает дружба в том же смысле, что и у нас», – говорит профессор. Про него – точнее, про «число Данбара» – чаще всего вспоминают не в связи с обезьянами, а в связи с Facebook и Twitter. Развивая свои наблюдения за дружбой у обезьян, Данбар обнаружил у человеческого мозга одно неприятное свойство, которое мешает соцсетям превратить весь мир в одну большую дружную семью. С тех пор, как с этими работами познакомились за пределами круга ученых-антропологов, журналы вроде Forbes {50} 50 TJ McCue. Social Media Maximum: 150 Friends // Forbes, January 15, 2013 ( https://www.forbes.com/sites/tjmccue/2013/01/15/social-media-maximum-150-friends ). или Businessweek {51} 51 Bennett D. The Dunbar Number, From the Guru of Social Networks. How a technophobic Oxford primatologist became Silicon Valley’s social networking guru // Bloomberg Businessweek, 12 января 2013 ( https://www.bloomberg.com/news/articles/2013-01-10/the-dunbar-number-from-the-guru-of-social-networks ). пишут про влияние его идей на компании Кремниевой долины. А еще Данбар – автор полутора десятков научно-популярных книг, две из которых переведены на русский {52} 52 Данбар Р. Лабиринт случайных связей. – М.: Ломоносов; 2012; Данбар Р. Наука любви и измены. – М.: Синдбад, 2016. .

В 1974-м, в год защиты его диссертации, на пике моды была этология: альфа-самцы и гамма-самцы, импринтинг, поза подчинения – термины именно этой науки, которые сейчас чаще можно услышать на тренингах личностного роста, чем встретить в журнале Science , но тогда они были горячей темой. Хочешь объяснить поведение человека? Погляди на гусей, павианов, шимпанзе – и смело экстраполируй. Отцы этологии – Конрад Лоренц, Карл фон Фриш и Николас Тинберген – только что разделили на троих Нобелевскую премию. Философ Грегори Бейтсон изучает коммуникацию между дельфинами. Еще через несколько лет выйдет фильм о говорящей горилле Коко, которую учат выражать мысли с помощью американского языка глухих {53} 53 Коко, говорящая горилла (Koko, le gorille qui parle), Франция, 1978. https://www.kinopoisk.ru/film/kokogovoryashhaya-gorilla-1978-23883/ . Поэтому обезьянами занимались так же активно, как за тридцать лет до того – ураном и радием.

У работ Данбара про обезьян были все шансы вместе с большей частью этологических исследований остаться в прошлом веке, если бы он еще некоторое время спустя не сделал конкретный количественный прогноз про людей, который в эпоху больших данных легко проверить. В 1993-м Данбар предположил, что у разных приматов, от мартышек до людей, число социальных связей не безгранично – оно упирается в потолок, зависящий от размеров неокортекса, самой новой (в эволюционном смысле) части головного мозга. Для гиббонов этот потолок – 15 особей, для орангутанов – 50, для шимпанзе – 65. И он примерно совпадает с размером групп, которыми эти приматы предпочитают жить.

Размер неокортекса у человека тоже не проблема измерить, и если подставить его в формулу, получится 150 – то самое число Данбара, про которое много говорят и пишут. Сначала кажется, что здесь явная ошибка. Во-первых, люди селятся в многомиллионных городах. Во-вторых, у них есть Facebook с лимитом в 5000 друзей, и многим его не хватает. В-третьих, каждый знает чувство, что все знакомы со всеми.

Популярный (до такой степени, что на него ссылаются в новогоднем фильме «Елки» для семейного просмотра) способ сказать то же самое понаучней называется «теория шести рукопожатий». Между вами и любым человеком на другом конце света, говорит эта теория – цепочка из пяти-шести личных знакомств. А если вы журналист, пять-шесть превращаются в два-три. Взяли интервью у автора биографии математика Нэша, который 20-летним студентом добился в Принстоне аудиенции у Эйнштейна – и теперь вас и Эйнштейна разделяют два рукопожатия. Сходили на мастер-класс к фотографу М., у которого однажды случилась беседа со 100-летней Лени Рифеншталь, режиссером «Триумфа воли», – вот вам два рукопожатия до Гитлера.

Проблема с этой теорией одна: ни шесть рукопожатий, ни даже два не гарантируют, что вас с Гитлером или Эйнштейном хоть что-нибудь связывает на самом деле. Как и с лучшими друзьями ваших школьных приятелей. Города-миллионники – тоже слабый аргумент: социологи много времени потратили на описание защитных механизмов, позволяющих жителю мегаполиса не знать в лицо своих соседей по лестничной клетке. «Гражданское невнимание» – это когда два человека заходят в лифт и могут позволить себе не представляться по имени, не здороваться и вообще делать вид, что другого нет рядом, все те 16 этажей, которые лифт везет обоих домой.